– Да. И ничего на свете мне никогда не хотелось так сильно. Мне жаль, что я разочаровала тебя, но…

Марна сделала ей знак молчать.

– Это не имеет значения. Главное теперь мондава существует, – она печально улыбнулась. – Я ведь возражала против этого не только из за церемонии. Мне хотелось испробовать на Заке силу своих чар. Уж я то должна была знать, что Зак Деймон не станет покорно подчиняться чужой воле! Дизеки устанавливают свои правила и обычаи, – Марна снова улыбнулась, и в глазах ее мелькнуло почтительное уважение. – Вот только я не ожидала, что Зак прокрадется в фургон и похитит тебя прямо у меня из под носа. Для этого нужна цыганская смелость. Стало быть, мы когда то хорошо учили его.

– Зак вовсе не похитил меня, – тихо сказала Кира. – Он позвал – и я пошла. Думаю, что всю жизнь буду идти за ним, стоит ему только позвать.

– Значит, это так сильно? Что ж, ничего другого я и не ожидала. Пойдем позавтракаем, а потом надо подготовить тебя к сегодняшнему вечеру. Наверное, хорошо, что Зак не послушался меня. Теперь ты сможешь забыть на время о зове своего тела и подумать о душе.

Кира почему то сомневалась в этом. Тело ее было по прежнему исполнено сладкой истомы, и у нее перехватывало дыхание, когда принцесса вспоминала, как ласкали ее руки Зака…

– Знаешь, Марна, не могу обещать тебе этого.

Глаза цыганки задорно сверкнули.

– Наверное, мне стоило сказать иначе: постарайся думать не только о теле, но и о душе. Что до меня, сегодня я собираюсь повеселиться на славу. Я буду болтать с подругами, сплетничать, смеяться – словом, опять стану цыганкой.

Кира подумала, что среди своих соплеменников Марна выглядит лет на десять моложе, чем в столице. Она сменила строгое черное платье, которое всегда носила в Белахо, на яркие цыганские одежды. В широкой синей юбке и желтой кофте Марна казалась совсем другой женщиной. Кира никогда не задумывалась всерьез о возрасте своей няни. Марна не имел возраста, она была рядом всегда и казалась такой же вечной, как окружавшие их сейчас холмы. Теперь Кира вдруг поняла, что Mapне едва ли больше сорока.

– Ты и вправду скучаешь по цыганской жизни, да, Марна? Ты многим пожертвовала, когда оставила свой народ, чтобы заботиться обо мне.

– Я многое приобрела, – возразила Марна. – Но я рада, что мое племя здесь и ждет меня.

Кира вспомнила, что вскоре Марне предстоит снова отправиться в изгнание. И все это по ее вине. Из чувства долга и из за любви к своей воспитаннице Марна оказалась вовлеченной в ее проблемы – и теперь должна была пострадать за это.

– О, Марна, как бы мне хотелось…

Цыганка ласково потрепала ее по щеке.

– Сколько раз я говорила тебе, что глупо желать невозможного? Надо либо добиваться своего, либо принимать жизнь такой, какая она есть. Не беспокойся обо мне. Я буду рада всему, что подарит мне жизнь, что бы это ни было. Такова цыганская философия. Моя философия.

Кира не могла скрыть тревоги и подавленности.

– Но этого ведь недостаточно! Такая жизнь не для тебя, Марна!

– Мне придется привыкнуть, – пожала плечами цыганка.

– Что ж, посмотрим, – неожиданно улыбнувшись, Кира взяла ее под руку. – А сейчас мы предадимся цыганской философии. И отправимся веселиться. Как давно уже я как следует не веселилась! Ведь никто не знает толк в веселье лучше, чем твои соплеменники.

Глава 7

Кира покачала головой, глядя в зеркало, которое держала перед ней Марна.

– Тебе не кажется, что это слишком? Я видела как то, учась в колледже, старую картину с Марией Монтес, так вот – даже она не выглядела так театрально. Семь нижних юбок, ради бога, Марна!

– Семь – счастливое число, – улыбнулась цыганка.