– Как он одет?

– Гол как сокол. – Железовский выдержал паузу, видя растерянность в глазах Бояновой. – Дело в том, что он способен трансформировать тело чуть ли не в любой предмет. Одежду не носит, но кожа обладает свойствами абсолютной мимикрии, так что кажется, будто это костюм.

Сообщение произвело на Боянову впечатление, которое она и не пыталась скрыть.

– Это еще семечки, – продолжал не остывший Железовский. – Если бы вы видели, что было потом! Ко мне Даниил пришел не в своем облике – скопировал какого-то любителя поесть, а когда сознанием завладел маатанин, тело человека начало превращаться в фигуру «черного человека», но до конца не трансформировалось, что-то помешало: то ли человеческие инстинкты восстали, то ли маатанину была не столь важна форма внешней оболочки. Во всяком случае, упырь получился жутковатый: ноги почти исчезли, туловище превратилось в лоснящуюся бугристую тушу, руки наполовину утонули в ней, голова расплылась бугром…

– Не увлекайтесь, – перебила математика Власта, поколебалась немного и села. – Меня больше интересует го дзё Шаламова, а не его внешность.

– Чего? – поперхнулся Железовский.

– Душевное состояние.

– А-а… – Аристарх сбился с мысли, порозовел. – Душевное состояние – разговор особый. От человеческой сущности остался небольшой обломок, Даниил все чаще доверяет «черному» и практически перестал бороться за власть внутри себя. Он мыслит в основном чужими категориями и сообразуется с чужими ценностями. Я кое-какие параметры успел записать, пока длилась фаза «черного», включил диагностер, нацепил на Даниила датчики. Вот запись. – Математик сунул руку в стену и вынул из замаскированной ниши, в которой пряталась панель медицинского диагностера, таблетку кассеты. – Правда, делал это впопыхах, так что за качество записи не ручаюсь.

– Спасибо, – кивнула Боянова. – И что было дальше?

– Дальше вылупившийся монстр голосом Шаламова потребовал подключить его к научной компьютерной сети и не мешать функционированию. Возражать не имело смысла, и для начала я соединил его со своим рабочим компом, так вот он его буквально высосал! То есть Шаламов-маатанин уничтожил память инка! Поскольку мне стало жаль компа, я предложил Шаламову компромисс: я даю ему консорт-линии с информсетью, он отвечает на все мои вопросы. Думал он долго, минуты две, пытался зондировать и внушать, но я героически отбился, и ему пришлось согласиться. И я узнал столько, что волосы до сих пор дыбом.

– И он с вами разговаривал? – недоверчиво проговорила Власта.

– Во-первых, разговор шел в пси-диапазоне, я как-никак интрасенс. – В голосе Железовского проскользнули нотки самодовольства. – Во-вторых, Шаламов в состоянии «черного» мыслит многопланово, то есть как бы пятью-шестью головами сразу, и ему несложно было «одну из голов» сориентировать на беседу-работу со мной.

Боянова мельком взглянула на браслет, высветивший время.

– Продолжайте, но сжато, у меня мало времени. Кстати, как вы думаете, куда он двинулся от вас?

– Могу только догадываться о маршруте. Он ищет Купаву и, вероятнее всего, начнет посещать всех общих знакомых.

– Он еще способен думать о жене? Зачем она ему в таком состоянии?

– Я задал этот вопрос его второму «я», и «черный» ответил: «Она – его оптимальный партнер».

Боянова покачала головой:

– Не очень-то убедительно.

– Что имею, то и дарю.