– Ах, Ромашин, Ромашин, – покачала головой Боянова. – Как же опасны твои самодеятельные исследования…

– При чем тут Ромашин? – удивился математик, но женщина его не слушала.

– Еще раз предлагаю перейти на работу в отдел, не нужна будет конспирация и особые методы связи. К тому же, уверяю вас, работать у нас не менее интересно, чем в ксеноцентре ИВК, проблем хватает.

– Не хочу, – сказал склонный к прямоте Железовский, не чувствуя смущения. – Не люблю формальных структур, узаконенной системы методов, процедур, работы и деловых отношений. Лучше работать на контракте: вам важен результат, мои личные соображения вас не должны волновать, как и нормы поведения.

– Что ж, ultima ratio. – Голос комиссара похолодел. – Как дела с заданием? Завершаете?

– В стадии… э-э… предварительного… м-м… поиска, – промямлил Железовский.

Боянова молча смотрела на него, не выказывая эмоций, но математик видел, о чем она думает.

– Впрочем, извините, мне было просто некогда, – сказал он, опуская голову.

– Вы меня удивляете, Аристарх, – спокойно, с ноткой грусти проговорила Власта. Она чувствовала, что математик знает, о чем идет речь. – Вы сами предложили нам помощь, и вдруг оказывается, что вам некогда! Как это понимать? Мне казалось, что вы уже достигли age of descretioin и способны отвечать за свои решения, теперь же убеждаюсь, что поторопилась с предложением работать у нас.

Комиссар повернулась к двери.

– Завтра будет готов анализ и расчет, – проговорил красный от стыда Железовский ей в спину. – Я набрел на интересное явление: многие высокотехнологические заводы-автоматы делают детали, которые потом не поступают к потребителю продукции. Когда удастся проследить каналы их вывода, можно ждать открытий.

– Каких? – Боянова оглянулась через плечо.

– Ваши подопечные «эскадроны жизни» делают себе таким образом какую-то сложную технику. Оружие. Транспорт. Разведсистемы. И все это – против нас, интрасенсов.

– «Эскадроны» здесь ни при чем, – вздохнула женщина, глядя на математика с неопределенным интересом. – С ними еще как-то можно мириться, но они связаны с экстремистами разных мастей, от нацистов до «непримиримых» – фанатиков пострелигиозного толка, а это уже другая компания, требующая постоянного внимания. Плюс Орден.

– Ничего, я доберусь и до них.

Боянова улыбнулась.

– Нашему б теляти вовка зъисты! Все-таки вы пока больше мальчишка, Аристарх, а не мужчина-интрасенс. От вас требуется только расчет центра, прогноз готовящейся потасовки, остальным займутся криминальные подразделения. Не вмешивайтесь не в свои дела. Почему бы для ускорения расчета вам не воспользоваться эм-синхро? У безопасности есть своя, и довольно обширная, система банков данных, не хватит – включим европейскую, азиатскую или американскую компьютерную сеть…

– Нет. – Железовский бросил взгляд исподлобья. – У наших противников тоже есть системы защиты информации, и если начать работать в открытую…

Боянова кивнула и вышла, услышав последнюю фразу математика уже из коридора:

– И вся любовь…

Фраза вызвала невольную усмешку, но Боянова тут же забыла о ней, увидев возле дома Шевчука. Заместитель молча посторонился, пропуская ее в салон пинасса, и аппарат взмыл в небо.

– Что ты тут делал?

– Проходил мимо, – серьезно сказал Шевчук, успевший дать отбой оперативникам подстраховки.