— Он должен умереть?

— Должен. Рак крови. Он уже, бедный, весь высох… Прямо труп какой-то.

— Вот горе-то какое, — вздохнула я и закрыла глаза.

Мне представилось детство и ласковая мама, аккуратно расчесывающая мои волосы. Даже страшно подумать, что от химиотерапии мои волосы поредеют за считанные дни… Я испытывала комплекс вины перед родителями за свою болезнь, за свою неустроенность. Они прожили вместе уже около тридцати лет и смогли сохранить тепло семейного очага. Все эти годы я чувствовала огромную родительскую любовь и заботу. Мне хотелось сделать для них что-то приятное, как-то отблагодарить за любовь и поддержку. Я стала мечтать, что, когда выкарабкаюсь, обязательно заработаю денег и куплю дом где-нибудь на берегу Черного моря. Мама и папа будут отдыхать там целое лето и наслаждаться красотами Крыма. А я буду смотреть, как они купаются, и украдкой вытирать слезы радости. Мне представился этот домик. Его ступеньки будут спускаться к самому морю. Он будет просто утопать в зелени — самый настоящий райский уголок. Во дворе будет бегать моя любимая собака Зоська и лаять на соседских котов. Мой сын будет кататься на водном мотоцикле и весело махать мне рукой… Все это будет, все это обязательно будет. Только сначала нужно выкарабкаться, сначала нужно выжить…

ГЛАВА 3

Проснувшись, я пересилила головокружение и встала с кровати. Мила сладко спала и даже немного похрапывала. Вдохнув аромат подаренных ей цветов, я улыбнулась и вдруг подумала — начался новый день, пусть унылый, будничный, но совсем новый, еще не прожитый. Химиотерапия давала о себе знать. Ужасно выматывали постоянные приступы тошноты. Правда, некоторым назначали препараты, которые снимали приступы рвоты, но это стоило очень дорого — от тридцати до сорока долларов одна ампула. На курс лечения требовались вполне приличные деньги. Если приходила гуманитарная помощь, она просто расходилась по служащим больницы, которые, не стесняясь, торговали потом этими ампулами. У них они стоили немного дешевле, чем в аптеке. Такова реальность, и от этого никуда не денешься.

Я вышла в коридор. Стены были какого-то грязноватого бледно-зеленого цвета. Эту больницу и так называют домом смертников, а тут еще такие ужасные стены. Словно какой-то склеп, в котором и заболевших людей заживо похоронили. В конце коридора я увидела открытую балконную дверь. На балконе, в небольшом кресле, сидел совсем молодой парень.

— Я вам не помешаю? — нерешительно спросила я.

Молодой человек обернулся, но ничего не ответил. Он как-то странно смотрел на меня. Мне даже показалось, будто он смотрит сквозь меня.

— Ты хочешь жить? — неожиданно спросил он. —Хочу…

— Я тоже… Но мне осталось совсем немного… Может быть, намного меньше, чем я думаю.

— Ты это брось. Такой молодой, а уже помирать собрался, — растерянно пробормотала я.

— У меня рак крови, — продолжал парень. — Это не лечится. А так хочется еще хоть немного пожить. Хотя бы самую малость…

— Тебя зовут Костя?

— Да, а откуда ты знаешь?

— Твой отец перепутал палату и пришел к нам. У тебя очень красивый отец. Он артист?

— Он очень богатый человек. У него много денег. Жаль, что и за такие деньги меня нельзя вылечить.

Я стала успокаивать его. Голос у меня дрожал, я очень нервничала.

Мой новый знакомый взял меня за руку и с отчаянием заговорил:

— Послушай меня внимательно. Мне осталось жить считанные дни, а может быть, даже часы. Понимаешь? Это очень серьезно.