А Орешек еще умилялся, что старику уступают лучший кусок из добычи. Такому попробуй не уступи! Он от тебя самого лучший кусок отхватит!..

– Что с ним? – повторил Белый Нарр, по‑хозяйски входя в пещеру и без страха располагаясь у огня. Из‑за его спины выглядывали черные лупоглазые морды сородичей.

Орешек оторвался от созерцания гиганта.

– Ах это?.. Это он меня укусить пытался. – Парень продемонстрировал запястье, недавно ободранное об острый камень в коридоре. – Не знал, дурак, что у нас, колдунов, кровь ядовитая. Вот и отравился… обезумел…

По коридору понесся тихий вой: стая обсуждала ужасную участь, которая могла бы постичь любого из них…

– Помрет? – покосился Белый Нарр на Длинного.

– Не знаю, может, и выживет… – Орешек взглянул на костерок. – Слушай, давай я его зажарю, чтоб мясо зря не пропадало! Понимаешь, есть очень хочется… Впрочем, у него сейчас от яда мясо горькое. Лучше кого другого зажарю…

Вой в коридоре разом смолк. Маячившие у двери морды исчезли.

Белый Нарр, не дрогнув, приступил к переговорам. Он оказался не только крупнее, но и умнее своих соплеменни‑ков. Во всяком случае, знал гораздо больше слов и быстрее обдумывал каждую фразу. Так что Орешек вскоре сумел понять, что именно предлагают ему в качестве отступного.

Оказывается, в давние времена (нарр не сумел высказаться точнее) в подземелье забрел человек, который пытался договориться с племенем и натравить его на каких‑то своих врагов. Слушать его стая не стала, навалилась и растерзала. В последние мгновения своей жизни израненный человек вытащил из рукава какой‑то предмет, поднес к глазам, попытался что‑то сказать, но не успел: умер. Белый Нарр считает, что вещь эта наверняка ценная и годится в качестве платы за спасение подземелья от потопа.

Орешку уже так опротивели холод, сырость, темнота и прочие прелести подземной жизни, что он готов был махнуть рукой на сокровища, о которых недавно мечтал, и признать ценностью даже битый черепок.

Предъявленный ему предмет вряд ли стоил дорого, разве что удалось бы заинтересовать им какого‑нибудь любителя старины. Потому что он был наверняка древним, этот бронзовый диск размером с ладонь Орешка. Серебряной насечкой на него был нанесен тонкий рисунок: четыре змеи переплетались хвостами. Вокруг шла надпись, точнее четыре группы букв – как ни странно, грайанских. Поднеся диск к огню, Орешек сумел разобрать четыре слова: «земля», «вода», «огонь», «воздух». Остальное было просто бессмыслицей.

– Ладно, уговорил, возьму эту чепуховину. Так и быть, живите. А мне пора идти. Неподходящая вы компания для уважающего себя человека. Где тут ближайший лаз наверх?

– Тебя выведут самой главной дорогой, – пообещал Белый Нарр, перешагнул через Длинного (который что‑то бормотал, подергивая лапами) и важно удалился.

– Слышали? – прикрикнул Орешек на присмиревшую стаю. – А ну, проводить!

И подумал, что надо бы у ближайшего источника умыться и привести в порядок испачканную одежду. Кто знает, куда выведет Самая Главная Дорога!..

– Но как же так? Ведь это не чужой человек, это твой брат ушел проводником с теми людьми!

– Может быть.

– И он не сказал тебе, куда они направляются?

– Нет.

– Значит, не знаешь, был ли в караване пленник, молодой грайанец?

– Не знаю.

Измученная Арлина кивнула Аранше. Та не разбирала ни слова в беседе, которая велась по‑наррабански, но прекрасно понимала, что ей надо делать: подхватила с подноса кувшин, наполнила вином глиняную чашу и почтительно поднесла круглолицему, крепко сбитому мужчине в цветастом наряде.