|
Я вгляделась в его невеселое лицо. — Ты это всерьез? Что пока при обоих дворах не будет твердой власти, ты меня удовлетворяешь первой? Он кивнул. Вздохнув, я улыбнулась: — Не самое большое горе. У тебя дар к этому делу. В его ответной улыбке не было никакой ложной скромности. — Я был проституткой, меня передавали от хозяина к хозяйке, и то единственное, что я умел делать, надо было делать хорошо, чтобы меня ценили и берегли. — Я раньше не спрашивала… Как получилось, что ты остался без хозяина, когда Кураг предложил тебя мне? — Муж моей последней хозяйки приревновал ее ко мне, а это признак слабости. Ей надо было или избавиться от меня, или вызвать мужа на поединок. Я вытаращилась на него: — Этого гоблинского обычая я не знала. — У нас не терпят никакой слабости. — Ты не только и даже не столько гоблин теперь, сколько сидхе, — сказала я. Он чуть улыбнулся — я не поняла, с каким выражением. — Пусть так, но теперь ты меня к себе допустишь? — А когда ты заставишь меня орать от удовольствия, что тогда? — Тогда я предложил бы тебя трахнуть, — сказал он с очень вежливой интонацией, но чисто гоблинским выбором слов. Гоблины не занимаются любовью, они трахаются. Ну, если честно, некоторые из них все же занимаются любовью, но никогда не признаются в этом публично. — Нас никто не слышит, Китто. — Я хочу довести тебя ртом, а потом трахнуть. Я вздохнула еще раз и кивнула: — Хорошо, — сказала я. — Хорошо? — повторил он. Я улыбнулась, видя, как по его лицу медленно расплывается радость. — Хорошо. — А с ужином пусть не торопятся? — Почему ты спрашиваешь? Он не стал бы спрашивать просто так. — Потому что если я доведу тебя ртом не один и не два раза, а потом буду трахать столько, сколько хочу, им придется ждать. Я знала, что это не пустая похвальба. — Ну, тогда надо пошустрее. Он глянул на прикроватные часы. — Пошустрее — это час. Мне нравится, что Китто присутствует в моей жизни. По разным причинам. Глава 36 Китто быстро заставил меня вспомнить, что у его языка не та мускулатура, что у других моих любовников. Что язык у него длиннее и тоньше, с цепкой раздвоенной вершиной. А значит, он мог им делать такое, на что не способны обладатели человеческого ротового аппарата. Он лизал, нажимал, касался, посасывал, пока я не закричала в оргазме, а потом снова прижался ко мне ртом и быстро-быстро заработал языком — это действовало только после оргазма, как минимум одного. И, бог ты мой, сейчас это еще как подействовало. Я вцепилась пальцами в его шелковистые кудри, процарапала ногтями кожу головы. Легкая боль его только поощрила, он взлетел к новым высотам и наградил меня третьим оргазмом. У меня глаза закатились, не видя ничего вокруг, руки бессильно упали. Кровать шевельнулась, бедра раздвинулись под нажимом его тела. Я пыталась открыть глаза, хотела увидеть, как он будет в меня входить, но тело меня не слушалось. Китто сегодня сам себя превзошел. Новые ощущения заставили меня извиваться и корчиться от удовольствия. Он был не так оснащен, как многие мои мужчины, но и маленьким в этом месте его бы никто не назвал. Он входил в меня медленно, осторожно, контролируемо, но мое тело не желало ни осторожности, ни контроля. Бедра начали бешеный танец, и вся его осторожность полетела к чертям из-за моего нетерпения. Он издал горловой стон, чуть ли не всхлип, а потом сдался, принял навязанный мной ритм, и мы слились в общем танце, его тело в моем, мое тело вокруг него — постельный танец, самый интимный из всех танцев в мире. |
