Иммиграция (по вполне понятным причинам, подумала Стефани) резко сократилась, вновь началась надрывающая сердце процедура поиска новой вакцины, и потребовалось еще девять стандартных лет – до 1496 – чтобы найти новое эффективное лечение. За эти девять лет умерло более половины новых иммигрантов, и потребовалось еще несколько лет, чтобы уровень иммиграции медленно восстановился.

Хоббарды прибыли в 1497, в авангарде второй волны иммиграции, поскольку Джером Хоббард был архитектором, специализирующимся на разработке комплексных человеческих городов, способных встроиться в чужеродную атмосферу с минимальными последствиями для окружающей среды. Он был именно из тех специалистов, в которых особенно нуждалась Мантикора, и его настойчиво рекрутировало Министерство Иммиграции. И в то время, когда никто активно не нанимал антропологов, факультет Университета Лэндинга был также истощен Чумой, как и все остальное. Как только Санура Хоббард защитила вторую докторскую степень по антропологии, она заняла должность декана кафедры антропологии и таким образом сделала неплохую научную карьеру, хотя антропология и не лежала в области ее первоначальных нечеловеческих интересов.

До тех пор, пока не появились мы с Львиным Сердцем, иронично подумала Стефани. Нам даже удалось сподвигнуть ее на дорогу прямо сюда, на Сфинкс, и я догадываюсь, как ей это нравится!

Несмотря на то, что за последнюю пару стандартных лет Стефани начала любить Сфинкс, она понимала, почему Хоббард не пришла от планеты в восторг. Сфинкс был почти втрое дальше от своего солнца, чем Старая Земля от своего, что объясняло его чудовищно длинный планетарный год. Также это было причиной того, что несмотря на то, что его центральная звезда была немного теплее Солнца, Сфинкс, скорее всего, так и остался бы незаселенным, если бы не ненормально активный цикл углекислого газа, который поднимал температуру поверхности планеты. Несмотря на это, даже лето на Сфинксе было холодным, тогда как средняя температура Мантикоры была для обитаемых планет скорее высокой. И Стефани была уверена, что доктор Хоббард явно предпочитает силу тяжести Мантикоры, которая была всего на один процент выше, чем на Старой Земле. У Хоббард не было тех генетических модификаций, которые были у Стефани, и даже с помощью нанотехнологии, позволяющей ее легким совладать с повышенным давлением воздуха на Сфинксе, и поясной антигравом, который она всегда носила, она чувствовала себя значительно тяжелее, чем ей бы того хотелось.

– Не думаю, что Львиное Сердце сделал что-то, что позволило бы предположить, что он каким-то образом делает записи о ваших с ним опытах? – задала она вопрос.

– Нет, мэм, – серьезно покачала головой Стефани, и Хоббард кривовато улыбнулась.

– Можешь определить, умеет ли он считать? – продолжила она.

– Не совсем, – сказала Стефани, задумавшись на мгновение над вопросом. – Знаете, это достаточно сложно понять, учитывая, что мы не можем друг с другом разговаривать. Мне кажется, что мы продвигаемся в его обучении понимания того, что я говорю, но даже в этом я не могу быть уверена. И даже если он действительно учится, он не может разговаривать со мной, так что все это не имеет значения. В общем, я не знаю, действительно ли он умеет считать, но я думаю, он понимает разницу между «немного» и «больше».

– Возможно, что-то из разряда «один, два, три, много», ты это имеешь в виду?

– Что-то вроде того. Наверное, – согласилась Стефани, и Хоббард, тепло улыбнувшись, кивнула.

Стефани вернула ей улыбку, с этим ответом ей было неудобно. Правда была в том, что ей не хотелось полностью скрывать информацию о древесных котах.