— Я понимаю, — Чезаре убрал руки и поднялся, — тебе сейчас нелегко. — Он взял Милли за руки, заставляя встать. — Пойди прими душ и надень что-нибудь более подходящее для тебя, а потом мы пообедаем, и ты расскажешь мне, почему решила изображать свою сестру.

Милли, чувствуя, как от его крепких пальцев, держащих ее за руку, по всему телу распространяется слабость, покорно пошла к кровати.

— Выбери, во что ты переоденешься, — сказал Чезаре. — Я же вижу, тебе неудобно в одежде сестры.

Милли непослушными руками раскрыла ближайшую коробку и ахнула от восторга. Легкое платье в тонкую зеленоватую и бледно-розовую полоску имело неглубокий вырез мысиком, свободный лиф и слегка присборенную летящую юбку. Именно такое платье выбрала бы сама Милли, если бы могла себе это позволить.

Милли потеряла дар речи от восхищения, когда были вытащены из коробок остальные вещи: прекрасно сшитые брюки — кремовые и темно-серые, элегантные блузки, строгого покроя юбки и топы, туфли на невысокой шпильке, тонкое хлопчатобумажное белье, украшенное ручной вышивкой… Милли было так трудно выговорить:

— Я, наверное, не могу все это принять.

— Можешь, — махнул рукой Чезаре. — Пусть это будет в счет твоей зарплаты.

— Но вы же сказали, что ничего не будете мне платить, — напомнила Милли. Пусть знает, что у нее тоже есть самолюбие. Он считает ее доброй и отзывчивой — но у нее тоже есть характер!

Как всегда, Чезаре нашелся с ответом:

— Я это сказал, когда думал, что поймал твою сестру. А ты не Джилли. Ты часами сидела с бабушкой, читала ей, развлекала, приносила ей цветы, не давая задумываться о своих болячках. Я не желаю, чтобы кто-нибудь работал на моих родных бесплатно. Лучше иди в душ и надень что-нибудь из этих вещей.

Чезаре отвернулся. Желание воспользоваться моментом, сдернуть с Милли юбку и тесный кожаный топ да присоединиться к ней в душе было просто мучительным. Что это — либидо взыграло? Или это что-то большее?

Милли уже устала, пытаясь определить, что за человек Чезаре. Вообще-то он хороший. Заботится о тех, кто на него работает, всегда вежлив и внимателен и обожает свою бабушку, которая вырастила его. К тому же, зная, что она не Джилли, которую он считает мошенницей, Чезаре в основном обращался с ней по-доброму.

В общем, этот человек был для Милли загадкой, и вместо того, чтобы напрасно напрягать мозги, все равно бесполезно, она пошла в душ.

Когда она уже вытиралась пушистым полотенцем, в ее голове молнией промелькнула ошеломляющая мысль: там, на пляже, когда Чезаре ее целовал, он уже знал, что она не Джилли, его бывшая любовница!

Он хотел именно ее, Милли!

Она встретилась глазами со своим отражением в зеркале и отшатнулась. Глаза ее были огромные и блестящие, губы казались опухшими, словно она только что без памяти целовалась.

Милли отвернулась и стала вытирать волосы. Нет, такого больше не будет! Это дорога в никуда.

Чувствуя себя чистой и свежей, она надела прелестное белье и предел ее мечтаний — платье, которое замечательно сидело на ней и делало ее стильной и элегантной — не то что одежки Джилли.

Милли расчесала волосы, и все — она была готова. Глубоко вздохнув, она сунула ноги в мягкие зеленоватые туфли на невысокой шпильке и направилась к двери спальни, полная решимости убедить Чезаре, что Джилли не воровка, что это какая-то ошибка. И еще попросить его разыскать Джилли, потому что она крайне встревожена ее исчезновением.

Как только она вошла, Чезаре появился в дверях гостиной.

Он был без пиджака и галстука, тонкая белая рубашка натянулась на его широких плечах.