Куинси достал из кармана золотые часы, щелкнул крышечкой и узнал время, а потом снова закрыл крышку.

– Итак, где она?

Чейз смотрел, как Куинси прячет часы в карман. Он хорошо знал подобных людишек. С такими сладкоголосыми мошенниками он встречался множество раз во множестве салунов и заведений для азартных игр, когда искал убийц своей сестры. Поуэлл мог производить впечатление человека, который в глаза не видел оружия, но в кармане он, скорее всего, носил пистолетик, а под штаниной, привязанный к щиколотке, у него был припрятан нож.

Отступив от стены, Чейз заявил:

– Леди, которая живет здесь, называет себя Эвой Эдуарде. Насколько мне известно, единственное, что позволяет отождествлять ее с особой, которую вы ищете, – это разноцветное белье. С чего вы взяли, что это именно она?

Куинси ухмыльнулся.

– Рыжие кудряшки. Стройные ножки. Круглая попка. – Он прижал кулаки к груди. – И вот такие титьки.

Руки Чейза взметнулись к горлу Куинси. Он схватил его за воротник и протащил через всю кухню, пока не уложил ничком на кухонный стол. Этот мерзавец порвал на Чейзе рубашку, пытаясь вывернуться, а теперь только пускал слюни. Он выкатил глаза, а его холеная кожа быстро приобретала синюшный оттенок.

– Сколько времени вы двое уже работаете на братьев Хант?

Чейз ослабил захват на горле Куинси ровно настолько, чтобы дать тому возможность прохрипеть:

– Я не… знаю… о ком… вы говорите… Пальцы Чейза поползли к трахее Поуэлла. У того губы стали почти фиолетовыми.

– Поклянись, что ничего общего не имеешь с Хантами.

Куинси Поуэлл сделал попытку кивнуть. Но несмотря на все усилия, ему удалось только слегка шевельнуть головой.

– А Эва их знает?

Глаза Поуэлла чуть не вылезали из орбит. Он проквакал:

– Не… не знаю.

Чейз разжал руки и отпустил Куинси. А потом швырнул его на стул с такой силой, что тот аж скривился от боли. Белокурые волосы Куинси Поуэлла, безукоризненно набриолиненные, теперь стояли дыбом и торчали во все стороны, как пакля.

– Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты уберешься вон и навсегда забудешь сюда дорогу.

Продолжая постанывать, Поуэлл покачал головой.

– Без… Эвы… я не уеду. От меня никому не скрыться. И потом, она должна мне кучу денег.

Чейз сжал руки в кулаки, и Куинси вздрогнул и отшатнулся.

– Сколько? – Чейз должен был знать. – Сколько она тебе должна?

Куинси поправлял на шее свой перекрученный галстук, разглаживал его и запихивал под жилетку.

– Две сотни долларов.

Секунды текли. Чейз, не отрываясь, смотрел на Куинси, который старательно отводил взгляд.

– Жди здесь. – Обзывая себя последним идиотом, Чейз пошел в свою комнату. Там он отодвинул от стены шкаф и достал пожелтевший пакет, который был прикреплен к задней стенке шкафа. Он вынул оттуда двести долларов в кредитках. Это была бешеная сумма денег, почти все, что у него оставалось. Чейз пытался убедить себя в том, что он просто собирается выставить Куинси вон, чтобы получить возможность увидеть, как Эва лично заплатит за все, что она с ним сделала. Но в глубине души он боялся признать, что, вопреки здравому смыслу, от сознания того, что Эва должна что-то такому типу, как Куинси Поуэлл, у него внутри все переворачивается.

Колесики на его шпорах громко звенели, когда он размашисто вышагивал по гостиной, возвращаясь в кухню. Поуэлла он обнаружил там же, где его и оставил, мерзавец сидел, подперев голову рукой. Когда Чейз вошел, Куинси Поуэлл поднял на него глаза.

Чейз вынул пачку кредиток.

– Бери и убирайся.

Куинси подозрительно смотрел на пригоршню денег, а потом слегка улыбнулся, когда понял, что к чему.