— Вы приснились сейчас мне.

— В это время вам надлежало быть в постели, — ответил ей герцог, — но сначала расскажите мне все о том тайном ходе.

После этих слов девушка окончательно пришла в себя, потом потянулась, чтобы прогнать сон, как это делает уставший ребенок.

— Сейчас уже слишком поздно, — проговорила она наконец, взглянув на фарфоровые, усыпанные бриллиантами часы, которые стояли на каминной полке. — Теперь уже слишком поздно идти куда-нибудь, ваша светлость.

— Мадемуазель Лаваль только что вернулась в свою комнату, — возразил ей герцог. — Так что она говорила вам?

— Она говорила… — Девушка начала говорить и тут же замолчала на полуслове. — А почему я должна рассказывать вам об этом? Мадемуазель Лаваль хотела, чтобы вы пришли к ней предаваться любовным утехам. Я не настолько глупа и вполне могу представить себе, зачем вы ей понадобились в такой час, а я не хочу, чтобы вы пошли к ней. Она не зла и, конечно, не такая плохая, как герцог де Шартре, но самодовольна и глупа. Не можете же вы, монсеньор, влюбляться в кого попало, и особенно в такую женщину, как она.

— Я не люблю ее, — ответил герцог, — но если с ее помощью у нас появится возможность совершить побег из этого замка, тогда в данный момент эта женщина для нас очень важна. А теперь говорите, что она просила передать мне.

Но Аме все еще колебалась.

— Мадемуазель, я приказываю вам сообщить мне все, — настаивал герцог.

— Мы разговаривали с мадемуазель Лаваль сегодня днем. Это было в тот момент, когда герцог де Шартре показывал вам свою коллекцию табакерок. У меня создалось впечатление, что она очень опасалась, как бы наш с ней разговор не подслушали, и поэтому говорила очень тихо. «Скажи своему господину, — сказала мадемуазель Лаваль, — что если он захочет увидеться со мной наедине, то ему следует сегодня вечером пробраться в мою комнату. Сделать это будет очень нелегко по причинам, которые он поймет позже; но здесь есть тайный ход, и кое-кто знает о нем».

— А сегодня вечером, — продолжала рассказывать девушка, — когда все дамы после трапезы направились в гостиную, мадемуазель Лаваль попросила меня взять ее шаль. Потом она отвела меня в сторону и спросила, рассказала ли я вам о тайном ходе. Я объяснила, что все рассказала вашей светлости. «Он придет?»— спросила мадемуазель Лаваль. Я кивнула.

— Затем она прошептала мне: «В своей спальне, за кроватью, он найдет дверь. Вот ключ; он должен вставляться в розочку орнамента на шестой плитке от пола.

Пройдя по лестнице, он окажется в гостиной, из которой можно попасть в мою спальню. Скажите ему, чтобы передвигался как можно тише».

Больше она ничего сказать не могла, — закончила свой рассказ девушка, — так как к нам приближались остальные дамы. Она уронила на пол свой носовой платок, а когда я подняла его и возвращала ей, мадемуазель Лаваль вложила мне в руку ключ.

Девушка поднялась на ноги и извлекла из кармана маленький золотой ключик, который протянула герцогу.

Делая это, она не смотрела на него; и его светлость понял, что на глаза у Аме вновь навернулись слезы и она вот-вот расплачется.