– Ну уж постарайся!

– Будет сделано, мэм!

Я улыбнулась.

– Знаешь, а мне нравится, когда ты такой. Ты, Райан, чертовски сексуален, когда встаешь по стойке смирно.

Он рассмеялся.

– Хлоя!

– Что?

– Надеюсь, ты трусы с собой не взяла? Они тебе не понадобятся.

Остаток дня я провела в аэропорту, молясь о чуде или о рейсе во Францию. Увы, не дождалась ни того, ни другого.

Несколько часов ушло на возврат багажа, поэтому, переступая порог гостиничного номера, я едва держалась на ногах. Звонить Беннетту было слишком поздно (или слишком рано, поди пойми с этими часовыми поясами), так что я просто отправила смску. Я напустила воды в ванну, заказала в номер бутылку вина и десерт – любой, лишь бы с шоколадом.

Через несколько минут, когда тарелка с шоколадным чизкейком балансировала на краю ванны, в которую я пыталась забраться, не расплескав вино, – зазвонил телефон. Я нащупала его на плиточном полу и расплылась в улыбке, увидев на экранчике фото Беннетта.

– А я думала, ты спишь.

– Кровать слишком большая!

Голос был сонный. Я живо представила: глухая ночь, Беннетт перекатывается на мою половину кровати, обнимает меня, придавливает всей тяжестью, шепчет нежности, обжигая кожу дыханием.

– Что ты делаешь, Хлоя? – спросил он, возвращая меня к реальности.

– Лежу в ванной с пеной.

Он даже застонал. Мне стало чуточку легче.

– Так нечестно.

– А ты что делаешь?

– Документы разбирал, только закончил.

– А мое письмецо ты видел?

– Нет.

– Посмотри. Должно быть.

– А что ты написала?

– М-м-м. Проверь сумку от ноутбука.

Послышался характерный скрип – видимо, Беннетт сидел на кожаном диване, затем – шаги босых ног по плиточному полу, наконец – смех.

– Хлоя, покоже на записку с требованием выкупа, – снова рассмеялся Беннетт.

– Очень смешно.

– Ну-ка, ну-ка… «Три наблюдения за сегодняшний день: не сделала ни одного дела из списка дел; ты приготовил на обед восхитительный салат; и самое главное: я тебя люблю».

Беннетт прочел вслух начало письма; вторую часть он читал про себя.

– Черт возьми! У меня крыша едет от того, что ты так далеко!

– Наверно, против нас составлен вселенский заговор!

Я закрыла глаза.

– Знаешь, меня так и подмывает сказать: ничего бы этого не случилось, если б ты не кобенилась с самого начала и полетела со мной одним рейсом.

Я хотела возразить, но Беннетт перебил:

– Но я этого не скажу, Хлоя, потому что люблю тебя за целеустремленность. И за упрямство, конечно. Тебе всегда хочется большего. Ты не стремишься свалить на других неприятную работу. Не будь ты такова, я бы в тебя не влюбился. Я сам поступил бы так же на твоем месте. И вот еще что: немножко жутко сознавать, насколько мы с тобой похожи.

Я села в остывающей воде, подтянув колени к подбородку.

– Спасибо, Беннетт. Для меня твои слова очень много значат.

– Это не просто слова. А сколько они для тебя значат, ты мне покажешь, когда перетащишь через Атлантический океан свою маленькую горячую попку. Заметано?

– Заметано!

На следующий день я во Францию не вылетела. И через день – тоже. Через три дня меня начали мучить сожаления – почему я сразу не взяла билет на океанский лайнер?

В эти дни я звонила Беннетту чаще, чем за весь период наших отношений, но звонки – они же просто звонки! Они были неспособны заполнить пустоту или унять тоску, что поселилась у меня в районе солнечного сплетения.