Как бы я ни приказывала себе забыть Конгриванса, мысли о нем не оставляют меня. С горькой иронией я вспоминаю первые дни нашего знакомства и мои планы, мысли… «Не буду скрывать, Конгриванс очень нравится мне, но можно и прогадать: может статься, среди гостей окажется герцог?»

Глава 16 Леди Кэролайн Элмхерст

— За тридцать сребреников!

— Не будь дурой, Мэри. Ты получишь часть из них. И перестань ворчать, я слышу каждое твое слово. Постарайся не злить меня!

Мы прекращаем препираться. Слуги, погрузив наши вещи в экипаж Тируалла, возвращаются в дом, стряхивая зонты от капель дождя.

Надо бы оставить слугам чаевые, но у меня нет денег. Я подхожу к одному из них, который был особенно любезен со мной, протягиваю ему руку и благодарю за доброту, Я даже не знаю его имени. Он пожимает мою руку и желает удачи. При этом Мэри, тот еще сноб, фыркает, наблюдая эту сцену. Разумеется, как персональная горничная, она с презрением относится к слугам в доме.

Оттеруэл заискивающе смотрит на Тируэлла. Не удивлюсь, если от подобострастия он уляжется прямо в лужу перед экипажем, чтобы его светлость случайно не промочил ноги. Меня он удостаивает лишь едва заметным кивком головы и ухмылкой, однако при этом не забывает бросить тоскливый взгляд на мою грудь.

Я благодарю за гостеприимство леди Оттеруэл и выражаю свое особое восхищение лордом Оттеруэлом, его добротой, нет-нет, чрезвычайной добротой во время наших с ним, с глазу на глаз, репетиций. Ведь он так много сделал для того, чтобы развить мои актерские таланты! К моему удовольствию, она злобно шипит и с кулаками кидается на мужа. Прямо на глазах у слуг!

Мы трогаемся в путь.

— Зачем вы так с ней, миледи?

Мэри с укором смотрит на меня. Ее великодушие кажется мне странным. Не иначе как эта святоша начала замаливать свои грехи с Бартоном. Ну да ладно. Такой она мне нравится больше, пусть ворчит. Лишь бы не плакала. Я рада, что Тируэлл позволил посадить Мэри к нам в экипаж. Мне не хотелось оставаться с ним наедине, ведь он решил бы воспользоваться своими правами в пути! По крайней мере мне удалось выиграть хоть немного времени.

Тируэлл достает книгу и принимается за чтение. Мэри коротает время за вышивкой. Я рада, что ей не пришло в голову штопать в дороге мои чулки или белье. Струйки дождя бегут по оконному стеклу. Мимо мелькают поля и деревья, пожелтевшие так неожиданно быстро. Я смотрю в окно и стараюсь не думать о том, как я несчастна. Вообще-то я плачу редко (вчерашние рыдания за компанию с Мэри не в счет). Вот и сейчас мои слезы ждут своего часа, как те кредиторы, что затаились у чьих-то парадных дверей.

Пусть я несчастна, зато еду в экипаже с хорошими рессорами, на сиденье, обитом бархатом и кожей, и наслаждаюсь роскошью и комфортом. Нет, это ужасно! Как грустно, что я так ошиблась в нем. Я любила его и верила в то, что он тоже любит меня. Вот дура! Я к сейчас испытываю те же чувства. Его последние слова, безусловно, больно ранили меня, и эта рана, кажется, не заживет долго. Не знаю, чувствовала бы я себя более или менее несчастной, если бы наша близость вознесла меня на вершины блаженства. Времени не хватило. Минут десяти точно не хватило. А так — ни количества, ни качества. Откровенно говоря, я не того ждала после его поцелуев. Они были многообещающими!

Мерзкий камень оставил на моем теле большой синяк. Синяк-то, конечно, скоро пройдет. Но вылечится ли мое бедное сердце, неизвестно. Хотя содержанке это, может, и ни к чему.

Мне жаль терять друзей. Никто из них не подаст руки падшей женщине. Отныне я ничего не буду знать о Филомене и ее ребенке, об Уилле, Томе и Фанни. Этой парочке следует пожениться как можно скорее, пока они не нашли повода снова поссориться.