Удивленная и расчувствовавшаяся Керри сидела молча и смотрела на выразительное лицо Артура, рассказывающего о Гленбейдене. Нет, она бы не смогла описать Шотландию, которая живет в ее сердце, так, как это сделал он, уловить и впитать в себя самую ее суть за то короткое время, что он пробыл там. У нее вдруг появилось волшебное, немыслимое ощущение, что она знает Артура всю жизнь, и это ощущение связывает их сильнее, чем недели, проведенные в Гленбейдене.

За ужином это ощущение еще больше окрепло, когда Артур пересказал историю их первой встречи и невероятное путешествие по Северному нагорью, в которое она нечаянно втянула их обоих. Она растрогалась, узнав, что он совершенно не знал тогда, что ему делать, — а ей-то казалось, что он все знает и все умеет; сильное впечатление на нее произвело и то, что он не совершил ни одного ложного шага. Она рассмеялась вместе с Олбрайтами, когда он описывал свою первую встречу с братьями Ричи, потом тихонько взгрустнула, когда он заговорил о том, что, когда он впервые увидел Глен-бейден, у него перехватило дыхание. А Томас? О Томасе он говорил с нежностью, так замечательно описав его характер, что сердце Керри наполнилось теплом.

Олбрайты слушали его рассказ очень внимательно, а потому не заметили, что она не знает, как пользоваться столовыми приборами и какое вино с каким блюдом пить. Ошарашенная разнообразием тарелок, бокалов и рюмок, Керри только спустя много часов поняла, что Артуру удалось избежать объяснений, каким образом они оказались вместе в Лонгбридже.

Когда все снова собрались в салоне, любовь Керри к нему была уже так велика, что заполнила ее целиком.

Артур полагал, что им не удастся избежать наблюдательного взгляда Эдриена или веселого подшучивания Лилианы. Нет, он, конечно, был очень рад видеть их обоих, но совершенно не был готов ни к виду Керри, ни к тому, как прореагирует на нее его тело. С того момента, как она переступила через порог, окутанная облаком голубого шелка, он пребывал в состоянии горячечной очарованности.

Она была ошеломляюще хороша в этом платье; оно так прекрасно облегало все изящные изгибы ее фигуры, что казалось сшитым специально для нее. И еще его удивило, как свободно чувствует она себя в этом роскошном платье, до какой степени она кажется почти своей среди людей из высшего общества. Ему хотелось держать в объятиях это видение, вкушать губами обнаженную кожу ее плеч, ощущать ее тело под дорогой тканью.

Он выдержал бесконечный ужин только потому, что монополизировал беседу. Позже, когда они снова собрались в Золотом салоне, чтобы выпить портвейна, ему удалось выдержать и этот час, молча глядя на Керри, которая рассказывала своим мягким, пьянящим голосом о своей семье и школьных годах в Эдинбурге.

Убедившись, что Олбрайты вытянули у нее все полезные сведения, он стал придумывать, каким способом им с Керри оставить хозяев, когда появился Макс и объявил, что курьер из Лондона ждет в кабинете. Артур в жизни своей не слыхивал более радостного сообщения.

— В такой час? — воскликнула Лилиана, вставая вместе с Эдриеном с дивана.

— Я могу приписать это ужасным дорогам. Вот бедняга! — фальшиво посочувствовал ему Артур.

— Надо выяснить, в чем дело. Вы извините нас, миссис Маккиннон, — коротко кивнул Эдриен и направился к двери; Лилиана последовала за ним.

Едва дверь закрылась, Артур вскочил со стула и схватил Керри за руку. Она буквально подпрыгнула, когда он потянул ее на себя, а он быстро обнял ее за талию и повел к двери в противоположном конце салона.

— Что вы делаете? — спросила она.

Артур положил палец ей на губы, осторожно открыл дверь и незаметно оглядел коридор.

Они были одни.