Вечером он заметил на столе скатерть. И посуду, выставленную на полках аккуратными рядами. Их кровать была застлана новым покрывалом, а на камине стояла ваза с полевыми цветами. И жилище все больше и больше начинало походить на дом.

Ролли позволил им купить у Фрэнка кресло-качалку с тем условием, что сможет брать его взаймы в воскресенье вечером для чтения газеты. Тэйлор с радостью согласилась. Но Фрэнку казалось, что у Ролли нет никаких оснований ставить Тэйлор какие-нибудь условия. То, что он своими руками сделал это кресло, не значит, что он может брать его, когда ему захочется. Он, в конце концов, сам и продал его Фрэнку, если помнит.

Громиле не нравилось, когда ему говорили, что можно, а что нельзя делать. Он схватил Фрэнка за ворот, собираясь встряхнуть его как следует, но тут вмешалась Тэйлор:

– Так это вы сделали эту замечательную качалку, Ролли?

Восторг в ее голосе заставил его забыть обо всем остальном. Кресло показалось ей прекрасным. Он сам совершенно отчетливо услышал ее похвалу! Ролли даже забыл, что держит Фрэнка за грудки. Он кивнул в ответ и пробормотал: «Ну и что: того?», чтобы она не подумала, что он польщен или хвастается своей работой.

Тэйлор села в качалку и провела пальцами по полированному дереву. Ролли повернулся, чтобы видеть ее. Он все еще не выпускал Фрэнка и таскал его за собой, как Элли свою тряпичную куклу.

– Оно крепкое. – Голос его звучал уже не так сердито.

– Оно просто великолепное. По-моему, во всей Англии я ни разу не встречала столь мастерски выполненной вещи, – заявила Тэйлор, явно преувеличивая. – Вы замечательный мастер, Ролли.

Громила уронил Фрэнка и поспешил к Тэйлор.

– Ни одного гвоздя, – с гордостью заявил он. – Я сработал честно – без единого гвоздя.

Он заставил Тэйлор встать с кресла, сам поднял и перевернул его, чтобы она смогла лучше рассмотреть и оценить конструкцию.

Фрэнк быстро пришел в себя после вспышки гнева Ролли. За долгие годы он привык к тому, что гигант кидает его, передвигает и трясет, и давно перестал бояться. Он прекрасно понимал, что Ролли никогда не убьет его, потому что считает другом. А друзей в этих краях нечасто встретишь. Но Фрэнк хорошо знал границы терпения Ролли, поэтому не посмел улыбнуться, когда Тэйлор своими похвалами превратила громилу в застенчивого мальчугана.

Ролли рассказал Тэйлор, что всегда любил мастерить и в конце концов решил, что сможет, пожалуй, таким образом и подзаработать. Он работает дома, сообщил он и для верности указал на последний дом в конце улицы, чтобы она знала, где это.

– У меня в сарае столько леса припасено, что хватит на двадцать кресел, – сказал он. – Мне надо ровно две недели, чтобы смастерить самое крепкое и надежное кресло.

Тэйлор попросила его подумать над тем, чтобы смастерить колыбельку для будущего ребенка Виктории. Она с удовольствием заплатит хорошую цену, заверила его Тэйлор, и у него все лето на работу.

Ролли почесал бороду и сказал, что должен подумать.

Поздно вечером, после того как все заснули, Тэйлор проснулась от ласк Лукаса. Она так устала, что ей казалось, у нее нет ни сил, ни желания, но его теплые ласки и горячие поцелуи сделали свое дело. Скоро она сделалась такой же жадной и требовательной, как и он, и в момент ее кульминации ему пришлось заглушить ее крик страсти своим поцелуем.

Он упал на нее без сил, а когда она застонала, повернулся на бок и притянул ее к себе. Она хотела сдержать слова любви; не хотелось, чтобы Лукас думал, что ей самой необходимы его клятвы.