Проход через него довольно опасен, здесь часто случаются кораблекрушения. На протяжении одного лье между высокими четырехсотметровыми скалами течет, вернее мчится, сужаясь вдвое, река. У подножия скал грудятся огромные, упавшие с гребней, камни, о которые с яростью разбиваются волны, приобретающие тут темно-желтый цвет. С этого места великую европейскую реку можно называть прекрасным желтым Дунаем.

XIV

НИКОПОЛ, РУЩУК, СИЛИСТРА

На следующее утро, пока господин Егер еще спал, Илья Круш отлично порыбачил. Идти ночью через ущелье Железные Ворота, где глубина Дуная достигает пятидесяти метров, крайне безрассудно, якорные цепи кораблей рвутся здесь под ударами яростных волн, словно веревки. Поэтому корабли останавливаются либо перед этим ущельем, либо после, в полной безопасности. Так и плоскодонка Ильи Круша, пройдя ущелье за полтора часа, достигла широкой части реки и заняла место ниже небольшого современного города Турну-Северина — в будущем благодаря выгодному местоположению ему предстоит стать крупным торговым центром.

Когда господин Егер вышел подышать свежим утренним воздухом, лодка снова рассекала водную гладь реки. К тому дню, 27 июня, путешественники прошли уже более трех четвертей намеченного пути. Еще две сотни лье — и устье Дуная будет достигнуто. В общем, Илья Круш и его компаньон больше не сталкивались ни с опасностями, ни с усталостью, и все позволяло надеяться на успешное окончание их одиссеи.

— Ничего нового? — Господин Егер устремил взгляд сначала вверх, а потом вниз по реке.

— Ничего, господин Егер, только погода кажется мне неустойчивой… Возможно, будет гроза, шквальный ветер…

— Не страшно! — ответил господин Егер. — Переждем ее у берега. А как баржи?

— Вон они… Все двенадцать, идут друг за другом… Но чем ниже, тем их будет меньше… Большинство не пойдет дальше Силистры или Галаца, редко кто идет в порты Черного моря.

Как всегда внимательно осмотрев баржи, господин Егер занял место на корме.

В течение всей следующей недели путешествие не было отмечено никакими событиями. На небо то и дело набегали тучи. Иногда разыгрывались настоящие шторма, поскольку здесь река, направляющаяся на юг, очень широка и ограничена плоскими берегами, не защищающими ее ни с востока, ни с запада. Тем не менее без всяких приключений лодка прошла мимо знаменитого Траянова моста, или, вернее, мимо двух сложенных из камней опор, которые от него остались. Спутники не стали терять времени и обсуждать подлинность этих руин. Это дело знатоков, которые, впрочем, знают о данном предмете не больше, чем простые смертные.

За Траянским мостом находится пограничный пост Коброво, где заканчивается дорога, смело проложенная инженерами-путейцами сквозь горы, затем — Радуевац — последняя сербская пристань, у которой останавливаются пароходы. И наконец показались Филордин, красивый болгарский городок, и на левом берегу Калафат, где Илья Круш весьма выгодно продал свой улов, хотя никто не знал о его прибытии.

В целом, по мере того как они удалялись от крупных городов Австрии и Венгрии, известность Ильи Круша падала. Возможно, звуки медных труб славы сюда просто не донеслись. Огорчало ли его это? Конечно нет. Продавалась бы хорошо рыба, а большего и желать не надо!

Впрочем, если бы в Калафате его постигла неудача, он мог бы перебраться на правый берег. Там находится другой турецкий город — Видин, с довольно развитой торговлей, площадями, кафе, базарами… Здесь легко сбыть свой улов, если торговаться живее, чем это делают восточные люди, коим свойственно безразличие, если не сказать оцепенение. Господин Егер отправился туда, пока Илья Круш занимался коммерцией в Калафате, и с большим трудом раздобыл себе сменную одежду, хотя готов был втридорога заплатить за нее.