Герцог выслушал ее, не прерывая. Лицо его было серьезно, только в глазах прятался озорной огонек.

— Скажи мне, — заговорил он, — могла ли твоя смуглянка-подруга зарезать Пархема?

Мэри долго молчала. Она понимала, что лукавить с герцогом не стоит.

— Не знаю, что вам ответить, — вымолвила она наконец. — Вы знаете, Пархем гнусно оскорбил ее, и Софи много раз уверяла нас с Пенелопой, что убьет его, если он попробует пристать к ней снова. Но, клянусь вам, в ней говорила природная цыганская горячность, и ничего более!

Она подняла голову и смело выдержала бесстрастный взгляд герцога.

— Софи клянется, что не убивала, и я ей верю.

Почудилось ли ей, или в черных глазах его и в самом деле мелькнуло восхищение?

— Так ты хочешь, чтобы я нашел убийцу?

— Э-э… да. Все говорят, что вы очень талантливы, а доктор Пендрагон даже называет вас гением. Сэр Роберт Пиль как-то сказал, что из вас вышел бы превосходный сыщик. Уэстермир, вы ведь сможете это сделать, правда?

— Хм-м-м… — Подойдя к ней вплотную, Доминик пропустил между пальцев ленту фиалкового пеньюара. — Тебе нравится такой цвет? Портниха уверяла меня, что для нежной девушки-невесты он не подходит, но мне кажется, тебе очень к лицу.

— Я не слишком-то люблю пурпур, — ответила Мэри, отводя его руку, — да и лент, на мой взгляд, многовато, но в общем пеньюар мне идет. Уэстермир, так вы найдете убийцу Пархема?

— Это не пурпур, милая моя невежда, — улыбнулся герцог. — Этот цвет называется лиловый. А материал — набивной шелк из Лиона.

Он развязал ленту, и ворот пеньюара распахнулся, обнажив нежную, белую, как снег, девичью шейку.

— Я с самого начала догадался, что плед принадлежит твоей подружке. Только она носит такие кричащие цвета. Кажется, именно такая штука была на мисс Макдугал, когда я видел ее в последний раз — у твоего отца, помнишь? Я все ждал, когда же ты мне все расскажешь…

Герцог обвел страстным взглядом ее всю — от стройных ножек до полной груди, едва прикрытой пеньюаром.

— И, честно говоря, ожидал большего.

— Б-большего? — с трудом выдохнула Мэри.

Уэстермир заключил ее в объятия и прижал к себе.

— Разумеется, — ответил он и поцеловал ее.

Легкими, словно пух, поцелуями он покрывал ее юное прекрасное лицо, и Мэри задыхалась от счастья.

— К каждой встрече с тобой, милая моя Мэри, я готовлюсь, словно к дебатам в палате лордов. Никогда не знаю, чего от тебя ждать. Что же ждет меня на этот раз? — нежно спросил Доминик, снимая с нее прозрачную ночную рубашку. — И, главное, во сколько мне это обойдется?

Мэри оттолкнула его.

— Вы говорите обо мне, словно я какая-то вымогательница! Но это неправда! На самом деле все наоборот — вы настолько вскружили мне голову своим… э-э… своими соблазнами, что слабая сторона моей женской натуры готова подчиняться вам во всем! Вы хотите, чтобы я сдалась вам на милость!

— Верно, черт возьми! — прорычал герцог. — Если в обмен на мою помощь ты согласна сдаться, так тому и быть!

С этими словами он подхватил ее на руки и понес к кровати.

Мэри отчаянно отбивалась.

— Подождите, Уэстермир, подождите! — кричала она. — Мы еще не договорились! Значит, вы просто хотите, чтобы я отдалась в ваше распоряжение? И на сколько времени?

— Сколько выдержишь, — ответил ой, бросая свою добычу на кровать.