Прошептав эти прекрасные и такие знакомые с самого детства слова, она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы; продолжать она уже не могла и закрыла лицо руками.

– О, мама! Мама! – сквозь плач приговаривала она. – Помоги мне! Куда мне идти? Что мне делать? Я люблю его… я люблю его… но он меня ненавидит! Он больше не хочет, чтобы я оставалась здесь. Помоги мне, мама! Что же со мной будет? Я так одинока, я совсем одна!..

Мольбы и стоны Кандиды потонули в ее слезах, и тут ей вдруг показалось, что мать ее где-то рядом. Она уже не чувствовала такого отчаяния, не чувствовала себя такой потерянной. Объяснить этого она не могла, она знала лишь, что страха больше не было. Она вытерла глаза. Небо все светлело, приближалось утро.

«Может быть, я и найду, куда мне можно поехать», – подумала она.

Положив молитвенник рядом с остальными книгами, она приподняла углы шелковой ткани, чтобы связать их. И тут она вдруг увидела рядом с поэмами отца еще одну книгу. Она не помнила, что это была за книга. Переплет был красный, в то время как у остальных книг – зеленый.

Чувствуя любопытство, Кандида взяла ее. Она наконец припомнила, что нашла эту книгу в самом дальнем ящике туалетного столика своей матери, когда уже выносили мебель, чтобы, продав ее, рассчитаться с долгами. Торговец дал Кандиде всего несколько фунтов за все, что находилось в комнате.

«Я никогда ее раньше не видела», – подумала Кандида и вспомнила, как затолкала ее в узелок вместе с книгами отца в самый последний момент.

Перевернув книгу, она увидела, что это «Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира. На губах ее появилась легкая улыбка, когда она прочла название. Ей стало ясно, почему ее мать хранила эту книгу. Она вспомнила ее слова:

– Я была очень молода, Кандида, когда встретила твоего отца, но я любила его всем сердцем. Однако мы были уже достаточно взрослыми, чтобы сознавать, что наша любовь значила для каждого из нас. Как Ромео и Джульетта, мы знали, что созданы друг для друга.

Кандида открыла книгу. На форзаце четким и без наклона почерком было написано:

«Моей дорогой дочери Элизабет в честь ее семнадцатилетия от любящего отца».

«Вот, значит, почему мама прятала ее!» – сказала себе Кандида, и тут взгляд ее упал на экслибрис.

Это был очень искусно разработанный и изящно выписанный экслибрис. Когда Кандида пригляделась к нему, у нее захватило дыхание: мать услышала ее молитву и откликнулась на нее!

Глава XI

Адриан сидел за завтраком, устремив взор куда-то вдаль и держа в руке лист бумаги. В комнату вошел лорд Манвилл.

– Доброе утро, Адриан, – сказал он. Его подопечный торопливо засунул во внутренний карман пиджака лист, который держал в руке.

В любое другое время лорд Манвилл был бы раздражен таким явным свидетельством того, что от него что-то скрывают, но в это утро он был в хорошем настроении.

– Прекрасный денек намечается, – веселым голосом изрек он, садясь за стол. Почти тут же Бейтман принес ему серебряную тарелку, на которой лежали почки, приготовленные в сливках и вине. Адриан ничего не ответил, и его светлость продолжал:

– Ну, как тебе понравились вчерашние увеселения?

– В целом нормально, – ответил Адриан, – но я рано ушел спать. Мне показалось, что я слышал, как ты вернулся к себе очень поздно, около четырех утра, но, возможно, я ошибаюсь.

– Нет, ты не ошибся, – сказал лорд Манвилл. – Я ездил в поместье Тауэрс и преподал его хозяину урок, который он не скоро забудет.

– Ты ездил туда? – изумился Адриан. – Я думал, что ты дал себе клятву никогда даже не приближаться к этому месту.