Тем не менее главная причина, по которой я не могу уступить, вовсе не в этом. Настоящая причина – это страсть. У демонстрантов своя страсть, у меня своя. В действительности у меня их несколько.

Это страсть к поиску истины, потому что ложь, недомолвки и тайные соглашения губительны для демократии. И единственными людьми, нравятся вам они или нет, чья работа состоит в том, чтобы разоблачать ложь, махинации и тайные сговоры, являются журналисты.

Это страсть собирать информацию и выслушивать мнение всех сторон и затем определять собственную позицию.

Это страсть, которая советует доверять вашему мнению, быть готовыми отстаивать вашу точку зрения, а также приглашать других разделить ее с вами, но не с помощью силы, а убеждением.

Именно эти страсти движут компанией РαН. Пока мы работаем в ней, мы будем жить и руководствоваться ими. Если мы ошибемся, мы надеемся, вы незамедлительно дадите нам знать, но не требованиями исполнить ваши пожелания, а предложениями об улучшении нашей работы. В этом мы рассчитываем на ваше содействие. Спасибо.

Он не шевелился, продолжая серьезно глядеть в объектив пока не остановилась пленка.

– Браво, – тихо сказала Валери.

Ник повернулся, прикрыв глаза рукой от слепящего света, и увидел ее, стоявшую в стороне.

– Не знал, что ты здесь.

– Я подумала, что если бы знал, то стал бы нервничать.

– Да я и так волновался. Как у меня получилось?

– Ты был великолепен.

Он был признателен ей за похвалу; в этот момент она была профессионалом, а он новичком.

– Взгляну еще раз, что получилось, прежде чем пускать пленку в эфир, – сказал он. – Пойдем, мне хочется, чтобы ты была рядом.

Они смотрели кадры выступления в тишине, стараясь предугадать силу их воздействия.

– Не думаю, чтобы удалось остановить многих демонстрантов, – сказал Ник после просмотра, – но кое-кто из зрителей, посмотрев, может задуматься и одобрить.

– Я более заинтересована в членах правления Фонда, – сказала Валери, – интересно, догадаются ли они, что ты говорил для них, и что они смогут предпринять? Особенно Олсен, – добавила она задумчиво. – У меня такое чувство, что он непредсказуем.

Ник улыбнулся:

– Ты исходишь из того, что он смотрит наши новости.

– Да, пожалуй, ты прав; возможно, он их не смотрит. Что ж, тогда я позабочусь, чтобы он посмотрел эту передачу. Чтобы все они посмотрели. Надеюсь, извинишь, Ник, мне нужно сделать несколько звонков.

В шесть часов тридцать минут, полчаса спустя после просмотра телевизионного заявления Ника, Ларс Олсен позвонил ему в офис. Ник все еще находился в своем кабинете; они с Валери вместе смотрели программу новостей и собирались пойти пообедать.

– Я восхищен вашим выступлением, – сказал Олсен. Его голос звучал размеренно, звучно. Именно этот голос неизменно привлекал внимание его паствы. – Я понятия не имел о демонстрации, пока не увидел в ваших теленовостях. Конечно, мне известно, как она возникла; к ней призывал Флойд Бассингтон в своей воскресной проповеди.