В былые дни, если верить миссис Бун, секретари судебных заседаний владели стенографией, или скорописью — методом записи, включавшим символы, и коды, и сокращения, — и всем остальным, что им требовалось, чтобы успеть за выступающими. После суда секретарь обрабатывал запись, чтобы получить аккуратную печатную расшифровку всего, что было сказано на процессе. На это уходили дни, недели, а иногда и месяцы, и это была трудная работа.

Но теперь, благодаря новым технологиям, записывать стало намного легче. И — что еще лучше — запись делалась доступной мгновенно. В зале суда находилось как минимум четыре компьютера: один у судьи Гэнтри, второй — на столе защиты, третий — на столе прокурора и четвертый — у клерка. По мере того как миз Финни записывала каждое слово, текст форматировался и архивировался в системе, так что все четыре компьютера следили за разбирательством в режиме реального времени.

Часто на суде возникают разногласия по поводу слов того или иного свидетеля. Раньше, много лет назад, судье приходилось объявлять перерыв, пока растерянный секретарь заседания лихорадочно просматривала свои бумажки, искала скорописные каракули и пыталась разобрать, что написала. Теперь же запись шла моментально и была куда более надежной.

Миз Финни занимала кабинет на третьем этаже вместе с двумя другими секретарями. Их система программного обеспечения называлась «Веритас». Тео взломал ее еще давно, когда впервые заинтересовался происходящим в суде.

Система не была защищена, поскольку все сведения оглашались на открытом судебном заседании. Любой мог пожаловать в зал суда и посмотреть процесс. Любой, разумеется, за исключением тех, кто был ограничен строгими рамками дисциплины в средней школе. Тео не мог присутствовать на заседании лично, но он, конечно, хотел быть в курсе того, что там происходит.

Сегодня он пропустил не много. Первым свидетелем выступил начальник охраны, работавший на главных воротах Вейверли-Крик. Там было только двое ворот — главные и южные, рядом с ними располагались будки, где круглосуточно дежурил по крайней мере один вооруженный охранник в форме. У обоих ворот работали многочисленные камеры видеонаблюдения. Используя записи этих камер, начальник охраны подтвердит, что мистер Даффи — или, во всяком случае, машина мистера Даффи — выехал через главные ворота в 6.48 утра в день убийства и вернулся в 10.22.

Камеры зафиксировали, что автомобиль мистера Даффи находился дома в момент убийства его жены. Впрочем, этот факт уже был установлен. Мистер Даффи съездил на работу, вернулся домой, припарковал машину, сел в электромобиль и отправился на поле для гольфа, оставив жену дома, пока еще в полном здравии.

Как будто стоит поднимать из-за этого такой шум, подумал Тео. Он проверил часы — только пять минут до конца перерыва.

Обвинение приступило к занудному описанию всех транспортных средств, которые въехали на территорию Вейверли-Крик тем самым утром. Среди них оказался грузовик с целой бригадой водопроводчиков, которые направлялись в один дом. Бригада по укладке пола ехала в другой. И так далее. Создавалось впечатление, по крайней мере у Тео, что обвинение пытается установить каждого, кто, не являясь жителем района, миновал ворота.

И что хотели доказать? Может, Джек Хоган намеревался убедить присяжных, что на момент убийства в Вейверли-Крик не было беспричинно проникших туда машин или людей? Тео не видел в этом особого смысла.

Он понял, что пропустил лишь довольно скучную часть процесса. Выключив ноутбук, Тео поспешил в класс.

В кафетерии Хулио не оказалось. Тео быстро поел и отправился его искать. Любопытство раззадоривало его, и чем дольше он сидел в классе, тем больше жаждал выведать, что же такое Хулио может знать. Он опросил несколько семиклассников.