— Как это — ничего не случилось? Все только об этом и говорят. Молчат лишь те, кто лежит в могилах на «Лесной лужайке»! Ради Бога, расскажи, что произошло.

— Ничего. Ничего особенного. ЛеКрон начал орать на меня у кинотеатра, перед всеми телекамерами Лос-Анджелеса, только и всего. Потом он попытался меня ударить, но между нами встал Питер. С ним все в порядке. ЛеКрон ударил его в плечо.

— И никто не попал в больницу?

— Нет, если только они не заперли ЛеКрона в палате для буйных. Надеюсь, что заперли, потому что там ему самое место.

— Но что такого ты сделала? Почему он пытался тебя убить?

— Вообще-то, он не пытался меня убить. Боже, Стэйси, ты начинаешь преувеличивать сильнее, чем я. Он ударил всего раз.

— Но что ты сделала, Джулиет? Люди не бьют друг друга без причины, даже президенты киностудий.

— Ничего особенного. Просто я встретила в парке их няню. Наверное, я спросила, не думает ли она, что у него может быть тяга к насилию. И больше ничего.

Я защищалась, но знала, что она потеряет голову. Так и вышло.

— Ты что, издеваешься? Что ты делаешь! Чего ты ожидала? Господи!

— Какая теперь разница? И, кстати, этого можно было бы избежать, если бы ты сказала мне, что в понедельник вечером ЛеКрон находился на одной из твоих вечеринок.

— Что? На моей вечеринке?!

— Он сказал, что у него алиби. Что он был на вечеринке во «Всемирных Талантах».

— В понедельник вечером? В понедельник вечером… Что было в понедельник вечером? — Казалось, что Стэйси перебирает страницы календаря у себя в голове.

— Да, конечно! В понедельник было торжественное открытие. Мы устроили коктейль, чтобы отметить появление новой работы Ногучи в вестибюле офиса. Кажется, я даже припоминаю, что видела его — теперь, когда ты об этом упомянула.

— Должна сказать, Стэйс, лучше бы ты вспомнила об этом два дня назад, — я старалась говорить спокойно и не злиться. В конце концов, именно Стэйси виновата в том, что я играла в Эркюля Пуаро.

— Должна сказать, Джул, мне и в голову не пришло, что ты решишь приставать к прислуге ЛеКрона в парке. Иначе я постаралась бы найти для него алиби.

Стэйси не давала мне повесить трубку, пока я не пообещала, что оставлю слежку профессионалам со значками и пушками. Я скрестила пальцы и поклялась заняться более подходящими вещами, вроде мыслей о том, придется ли снова делать кесарево или я смогу родить второго ребенка старомодным способом, и в какой детский сад отправить Руби теперь, когда отпали «Любящие сердца».

Когда я повесила трубку, мне вдруг пришло в голову, что Абигайль Хетэвей, возможно, убили до того, как она внесла в документы Руби пометку об отказе. А вдруг мы можем попробовать снова?! С одной стороны, мне не хотелось предоставлять детективу Карсвэллу слишком явный мотив для убийства, но с другой — я должна думать о будущем своей дочери.

Питер проводил Андреа до машины, вернулся и запер дверь.

— Мне жаль, что твоя агентша так на тебя взъелась, — сказала я.

— Да ладно тебе. Знаешь, по-моему, она позвонила мне сама в первый раз почти за два года!

Питер поцеловал меня в лоб и ушел в ванную готовиться ко сну.

Я пошла за ним, и мы чистили зубы рядом, по очереди сплевывая в раковину. Я стащила блестящую рубашку и леггинсы, забралась в постель, подтянула к себе специальную, в человеческий рост, подушку и подсунула один конец под живот. Пока я распихивала по местам остальные подушки, Питер лег на свою сторону кровати.

— Готово уже сооружение? — спросил он.