— Я тебя слушаю.

Но блузку не положила.

— Они предположили две вещи. Во-первых...

— Они? Кажется, ты говорил об одном из партнеров. Значит, их больше? И все они думают, что я украла ключи?

— Только один.

— Кто?

— Не имеет значения.

— Если ты не возражаешь, я хотела бы знать, кто меня обвиняет. По крайней мере, его имя ты мог бы...

— Хорошо, Бобби. Его зовут Бобби.

— Просто Бобби?

— Просто Бобби. Он сказал, что кто-то из моих знакомых может работать на наших конкурентов.

— Передай своему Бобби, что я в глаза не видела ваших конкурентов. И ты с ним согласен, Эндрю? Ты тоже считаешь меня шпионкой?

— Я не знаю, что и думать.

— Еще можешь передать Бобби, что ему больше не стоит волноваться на мой счет. Потому что сейчас я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь!

Он пристально посмотрел на нее.

— Если ты так сделаешь, — проговорил он наконец, — то тем самым подтвердишь правоту Бобби.

Уже закинув сумочку на плечо, Сара в удивлении обернулась. Ее глаза горели праведным гневом.

— Сама посуди, — продолжал он. — Мы находим «жучки», и как только ты об этом узнаешь, так сразу убегаешь. Бобби найдет такое поведение очень подозрительным.

— В самом деле? — Сара подошла к нему вплотную. — Тогда тебе придется объяснить Бобби истинную причину моего ухода. Первая причина: ты настолько мне не доверяешь, что даже его фамилию боишься назвать, если у него, конечно, есть фамилия. Второе...

— Триани, — перебил Эндрю. — Его зовут Бобби Триани.

— Спасибо. Но ты малость опоздал. Вторая причина: ты не веришь, что каждую среду я бежала сюда как угорелая вовсе не для того, чтобы втыкать «жучки» в телефоны, а потому что любила тебя и хотела быть рядом с тобой. И еще можешь добавить, что ухожу я потому, что не услышала от тебя ни слова извинений за то, что из-за тебя я вляпалась в какие-то шпионские страсти. Ты не подумал сказать: «Прости, что совершенно посторонние люди слышали все то, что ты говорила мне и что предназначалось только для моего уха. Прости, что произошла такая неприятность. Мне очень жаль, потому что я безумно тебя люблю и ни за что на свете не хотел бы причинить тебе боль». Передай Бобби Триани, что ухожу я именно поэтому. Потому что ты даже не подумал извиниться за то, что по твоей милости я оказалась по уши в дерьме.

Внезапно Сара поняла, что она вовсе не играет. Сейчас с Эндрю говорила не Сара Уэллес, сидящая на крючке у окружного прокурора, а совсем другая Сара Уэллес, на беду свою по уши влюбившаяся в гангстера. В бандита. В мафиозо. И разговор у них шел вовсе не о промышленном шпионаже. Она стояла не в силах пошевелиться, глядя ему прямо в лицо, и слезы струились по ее щекам.

— Я знал, что ты тут совершенно ни при чем, — шепнул он и привлек ее к себе.

— И очень жаль, что ни при чем, — всхлипнула она.

В комнату на Гранд-стрит, где сидели в наушниках Реган и Лаундес, донеслись звуки приглушенных рыданий, из чего детективы сделали правильный вывод, что теперь она плачет, уткнувшись ему в плечо. Но они прослушали и записали весь предыдущий разговор, поскольку тот, кто нашел и обезвредил «жучки» и «раба», не заметил одноваттный передатчик, установленный Фредди Култером в феврале месяце.

— Как жаль, что ты не можешь лететь со мной, — пожаловалась она Саре.

Сестры сидели в маленьком баре недалеко от ворот паспортного контроля. В это время года мало кто улетал отдыхать на Карибские острова.