Петельников смотрел на человека, тридцать лет ходившего по стране, спавшего в палатках, бродившего в лесах, ползавшего в горах… Украсившего комнату образцами пород, пившего женьшень, писавшего монографии… Перед ним сидел живой романтик, которые убывали на планете, хоть заноси их в Красную книгу. Только неземной романтик мог в домушнике увидеть влюбленного…

Петельников вздохнул. В конце концов, чем не версия? Не закоснел ли он сам на этой работе, как камень на полке у геолога?

Что же теперь известно о преступнике? Во-первых, он мужчина: женщине с набором ключей не совладать. Во-вторых, ходит по квартирам один: последовательность, единство и однообразие действий подтверждают. В-третьих, влюблен: камень и шуба для дамы. В-четвертых, коли влюблен, он молод.

Итак, молодой и влюбленный мужчина. Сколько их в городе — миллион?

4

Утром Леденцов увидел Петельникова, стоявшего у подъезда райотдела деревянно, как на посту. И Леденцов подумал, что тот ждет его, заприметив издали.

— Здравия желаю, товарищ капитан!

— Жду машину, — хмуро отозвался Петельников.

Леденцов пытливо вгляделся в его лицо: видеть капитана недовольным приходилось не чаще солнечного затмения. Веселое, предупредительно-галантное, серьезное, наконец, злое. Но раздраженное…

— Куда едете? — решился Леденцов на вопрос.

— Странный звонок из квартиры. Знаешь, что я заметил… Стоит мне затеять генеральную стирку, как случается ЧП.

— Тогда лучше никогда не стирать, товарищ капитан.

— Уже замочил.

— Мне ехать с вами?

— Занимайся первой версией.

Они помолчали, заслоняясь воротниками плащей от октябрьского ветра. И каждый гнал от себя подсознательную уверенность, что это опять она, квартирная кража. Уж коли серия началась… Да и время ее, утреннее.

— У меня еще одна версия, товарищ капитан.

— Давай, — вяло согласился Петельников.

— Псих.

— А вот геолог считает, что влюбленный.

— Влюбленный… в хозяек?

— Нет, вообще, в женщину.

Круглые глаза в белесых ресницах не понимали. Петельников усмехнулся: он тоже Аркадия Петровича не сразу понял. Если только понял.

— Что бы ты взял в квартире геолога?

— Не признаю чужого, товарищ капитан.

— Допустим, геолог разрешил выбрать…

— Комбайн с телерадиомагнитофоном.

— Сразу видно, что не влюблен. А то бы взял теплую шубку и красивый камень для дамы.

Подскочившая машина увезла капитана. Леденцов, так и не успев ответить, пошел к себе, раздумывая, как любовь могла подвигнуть человека на кражи. Говорят, есть любовь неземная, безответная, роковая… А эта какая же — криминальная?

Перегнувшись, Леденцов мог в своем малом кабинете достать почти любую точку. Когда он постреливал пишущей машинкой, оборачивался к сейфу, выдвигал ящики стола и протягивал руку за телефонной трубкой, то походил на гибкий манипулятор, установленный посреди квадратной комнатушки, — походил, даже почесывая рыжий затылок.

Первая версия заключалась в работе с судимыми. Но проверять алиби всех судимых было трудоемко, да и не к чему. Расстояние меж обеими кражами в один квартал наводило на мысль, что вор скорее всего тутошний. Поэтому сперва решили заняться судимыми микрорайона. И Леденцов завяз в пласте бумаг — справках, картотеках, статотчетах, перфокартах…

Но он проделывал еще одну, более важную и просеивающую работу — выделял среди судимых лиц, предрасположенных к кражам, или, как говорил капитан, криминально обеспокоенных.