Так, помогая историкам, криминалисты помогли и себе, еще и еще раз убедительно доказав обоснованность и точность своего метода. Они порадовали и психологов и физиологов, подтвердив достоверность тех объективных законов организации и построения почерка, которые положены в основу современной криминалистической экспертизы письма. И снова и снова они показали, на что способна молодая наука и какие возможности ожидают ее в будущем.

Как ни много уже в активе криминалистов таких «исторических», «литературных», «музыкальных» и им подобных экспертиз, как ни важны они для науки сегодня — это все же побочное занятие ученых-следопытов. А завтра это, может быть, станет их основной работой. И не будут они ждать, когда у кого-то появится нужда в их искусстве, а сами вторгнутся в смежные и не очень смежные области человеческих знаний, вскроют их тайники, сдуют пыль с пожелтевших «дел», на которые все уже махнули рукой, и допишут последние страницы Книги Неразгаданных Загадок.

Уже и сейчас бывает так, что криминалисты, узнав о трудностях, вставших перед тем или иным ученым, сами испытывают потребность прийти на помощь. Лучше других знакомые с возможностями криминалистики, они могут увидеть полезность своего вторжения раньше, чем это придет в голову кому-то другому. Для этого они должны быть в курсе современных научных проблем во всем их разнообразии. Лучших криминалистов отличают именно такая добрая всеядность, жадное любопытство, универсальность знаний.

Криминалист реально побеждает там, где остается верен своей науке, где использует ее бесспорные достижения.

Криминалист реально побеждает там, где он не прыгает за сенсацией, а добросовестно потеет во славу истинной науки.

Я говорю все это не случайно — успехи криминалистики в разгадке всевозможных тайн не только вскружили иные головы, но и вызвали кое у кого нездоровое желание преуспеть здесь больше других, раньше других, поразить мир сенсационным открытием. Я называю это желание «нездоровым» потому, что обычно оно идет к своей цели легкими путями, ему чужды тщательность, добросовестность, осторожность — качества, обязательные в любой науке, тем более в криминалистике, А сенсация, рожденная на этом пути, обычно оказывается дутой, она не помогает науке, а мешает ей, отвлекая силы и время на разоблачение фальшивок.

За один такой недавний кавалерийский наскок на серьезную научную проблему крепко обиделись на криминалистов историки литературы. Речь идет о неразгаданной еще тайне гибели Лермонтова. Иной читатель, прочитав эти строки, удивится: что еще за тайна? Кто не знает, что великий поэт был убит Мартыновым в бесчестном поединке под Пятигорском 27 июля 1841 года?

Да, это было 27 июля 1841 года. Да, поэт погиб под Пятигорском. И, действительно, поединок был бесчестным — не поединок, по сути, а хладнокровное убийство безоружного человека.

Но многие детали этой трагедии окутаны тайной. Свидетели дуэли — секунданты Глебов и Васильчиков, как и сам Мартынов, тщательно их скрывали. Неизвестно, к примеру, даже точное место поединка. Обелиск, к которому до сих пор водят тысячи экскурсантов, поставлен вовсе не там, где пролилась кровь поэта, — теперь это признано специалистами.

Но почему же так старательно скрывались многие подробности дуэли? Почему и поныне, когда прослежен чуть ли не каждый день и каждый час жизни Лермонтова, остаются белые пятна в последней, трагической странице его биографии?

Есть несколько версий, объясняющих эту загадку. Одна из них, не имеющая под собой объективной основы, уходит корнями в народную молву и держится особенно цепко. Суть этой версии передал К. Паустовский в одной фразе, завершающей «Разливы рек» — повесть о его любимом поэте Михаиле Лермонтове: «И последнее, что он заметил на земле, — одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов под обрывом, над которым он стоял».