Стареющий дипломат вперил в разошедшегося советника тяжелый взгляд.

— Только что мы с вами находились в отправной точке нашей беседы, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорил он. — Теперь же настал момент, когда необходимо продвинуться чуть дальше. Так вот, бывший сотрудник нашего зарубежного представительства по имени Дэвид Уэбб заделался Джейсоном Борном не случайно: мы преследовали определенную цель. Ну а относительно Шен Чу Янга я вынужден вам сказать, что вы по-настоящему не знаете этого человека, поскольку не изучали его как вашего противника. А между тем то, что он стал нашей мишенью, вполне закономерно.

— Ну о чем вы? — тотчас возразил Мак-Эллистер. — То, что я рассказал вам о нем, зафиксировано в официальных отчетах. Это сугубо секретная информация, в основу которой положены сообщения людей, видевших все, о чем говорится в этих документах, собственными глазами.

— Неужто и впрямь собственными глазами? — переспросил саркастически бывший посол и поддразнил: — Ох, уж эти мне собственные глаза, собственные уши или собственный язык, которым вы мелете невесть что, воображая о себе слишком много. Официальная точка зрения основана на записях наблюдений, а наблюдения эти производились людьми, которые не имели ни малейшего представления о том, как будут восприняты их сообщения: главное для них — изложить на бумаге, что они видят непосредственно у себя под носом. Нет, господин советник, этого слишком мало и далеко не достаточно.

— Вы, безусловно, обладаете информацией, которой у меня нет, — холодно заметил Мак-Эллистер. — Если только, конечно, это действительно информация, а не дезинформация. Человек, которого я описал и которого я знаю, это и есть подлинный Шен Чу Янг.

— В таком случае и тот Дэвид Уэбб, которого мы описали вам, и есть подлинный Джейсон Борн, не так ли?.. Нет уж, увольте, воля ваша, но в детские игры мы не играем. Важно, чтобы вы поняли наконец: Шен совсем не тот, кем он вам представляется. И никогда им не был.

— Но кого же я знал? Кем был тот человек, вместе с которым я вел подготовку к торговым переговорам между нашими странами?

— Он — предатель, господин советник. Шен Чу Янг — изменник своей родины. Рано или поздно это непременно обнаружится, и тогда Пекин обрушит на свободный мир поток обвинений в злокозненном заговоре. Страшно даже подумать о том, чем может обернуться для нас неминуемое разоблачение Шена. Но одно, вне сомнения, ясно: он вынашивает какой-то собственный план.

— Шен — и вдруг предатель? Не верится как-то. В Пекине на него буквально молятся. В один прекрасный день он станет их председателем!

— В таком случае Китаем будут управлять фанатики-националисты, связанные идеологически с Тайванем.

— Да вы просто рехнулись! Утверждаете, будто Шен чего-то там добивается. «Одно, вне сомнения, ясно: он вынашивает какой-то собственный план» — вот они, подлинные ваши слова.

— Шен со своими людьми намеревается овладеть Гонконгом. Он пытается провести тайно экономический блицкриг, что позволит поставить всю торговлю и местную финансовую систему под контроль «нейтральной» комиссии — расчетной палаты, фактически подчиненной Пекину, а значит, ему самому. Поводом для этой операции служит договор с Англией: срок действия его истекает в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, и в переходный период, как утверждает кое-кто, без комиссии Шена не обойтись. Подобное развитие событий представляется нам в нынешних условиях делом вполне реальным, поскольку дорога перед Шеном открыта и он не встретит на своем пути никаких препятствий: ведь его голос является единственным, к которому прислушиваются верхи при решении экономических вопросов. То, о чем мы говорим, может произойти в течение месяца или двух.