— Обойдемся без вечеринки, — хрипло отозвалась я. — Зачем ты все-таки приехал?

Шампанское в бокале закончилось. Я демонстративно громко поставила его на стол. Макс не обратил на это внимания, продолжая уничтожать запас бенгальских огней. Дракон опять занялся курицей.

— Зачем? — склонилась я к нему.

— Ну чего ты! — с куском поджаренной кожицы в зубах прошамкал Дима. — Приехать, что ли, нельзя было?

Я выпрямилась, оглядела стол. От шампанского гудело в голове, но хотелось пить еще и еще. Мне необходимо выключить мозг, который был не в состоянии понять, что происходит.

— Макс, налей мне! — Я не узнала свой голос — такой капризный тон.

У любимого взгляд патологоанатома, только что совершившего вскрытие моего тела. Внутренне я начала напрягаться, готовясь к маленькой лекции о вреде алкоголя вообще и о его влиянии на неокрепшие мозги. Но Макс вдруг улыбнулся, сунул пробегающей мимо Маринке оставшийся пучок бенгальских палочек и вопросительно посмотрел на Дракона.

— В сумке, — замахал вилкой Сторожев, продолжая бороться с курицей.

— Как там у вас, русских? — У Макса в руке уже была бутылка. Он похлопал ладонью по зеленому донышку. — Гулять так гулять?

— Любить так любить! — Остановиться я не могла. Мысли без моего ведома соскальзывали на язык, и я не соображала, что говорю. — Стрелять так стрелять.

— Длинно. — Макс осторожно освобождал горлышко от фольги. — Остановимся на любви.

Пробка вышла беззвучно, оставшись в его тонких белых пальцах. Я на секунду зависла взглядом на его руках. Кисти пианиста. Изящные, красивые. Захотелось, чтобы сейчас же все исчезли, а я могла взять его за эти тонкие пальцы и…

— За любовь! — Макс поднял вверх бутылку.

О Великие боги! Как он сейчас был хорош!

— За любовь! — Бокал выскальзывал у Дракона из жирных после курицы пальцев, так что ему пришлось держать его двумя руками.

— За любовь, — встала я, с неудовольствием заметив, что фужер в моей руке совершает подозрительный танец. Но я приказала ему замереть. И, выдернув из-под золотой струи, потребовала: — До дна! — Димка!

Маринка прыгнула на Дракона. Скользкие пальцы выпустили тонкую ножку. Шампанское плеснулось на черный свитер, запузырилось, недовольное таким обращением, быстро впиталось в податливый материал. Бокал шваркнул о джинсы и полетел на пол.

Перед глазами встала похожая картинка — падающий бокал и выливающееся из него красное вино, в моем затуманенном воображении быстренько превратившееся в кровь…

Я успела ахнуть, а Макс уже крутил в руках заляпанный куриным жиром бокал. Поймал.

— Не считается, — усмехнулся он и снова наполнил его до краев.

Я сверлила взглядом Маринку. Чего она хотела? Чтобы бокал разбился? Чтобы кто-то порезался и здесь случилась ночь «длинных ножей»? Силенок у нее на такое маловато. Ничего девочка пока не умеет. Макс ее учит, следит за каждым шагом, но Маринка до сих пор беспомошный, неоперившийся птенец. Даже если тут и прольется кровь, ничего, кроме бешенства, в ней это не вызовет. Не пьет она человеческую кровь. Не приучена.

— А взрывать петарды? — Маринка строила из себя обиженную. Ей зачем-то очень надо было что-нибудь грохнуть. Или кого-нибудь убить. — Пойдем на улицу! — Она оправдывала свой неожиданный прыжок.

Я посмотрела на шампанское в своем бокале, и мне поплохело. Желудок неприятно сжался. Может, от мысли о необходимости идти на улицу?

Все! Хватит думать! На сегодня объявляется праздник.