Чувствуя себя как минимум злой пророчицей, я натянула кофту. В доме топилась печь, но со сна я постоянно зябла.

Макс сидел в кресле перед открытой дверцей печки и смотрел на огонь. Вампир, а любит огонь. Раньше меня это удивляло, сейчас кажется, что они единое целое.

— Давай разберем печку и сложим камин? — Макс не отрывал глаз от языков пламени. Станет уютней.

Кошка в душе, расправив когти, провела первые борозды.

Уютней этот дом не станет никогда. И не потому, что я не страдаю хозяйственностью Проявлять инстинкт гнездования в такой развалюхе бесполезно. Рыбацкая лачуга, дом-пятистенка, стоит близко от моря и совершенно не приспособлена для семейного счастья. Сюда нужно приезжать на время, брать лодку, снасти и уходить к горизонту за добычей. Здесь нельзя жить. Кажется, когда-то тут была деревня Сёмжа, но сейчас ее нет — умерла, забрав с собой жилой дух здешних мест.

Море затянуло льдом, засыпало снегом. Оно недовольно бухает где-то там, далеко, сливается с горизонтом, отчего кажется, что раз за разом на тебя сходит само небо. Дом стоит торцом к побережью, окнами смотрит на пустую снежную долину. От крыльца идет узкий темный коридор, заставленный сетями, батогами, коромыслами и ушатами. Поначалу я постоянно путалась, спотыкалась, чем вызывала бурную радость Маринки. Дверь, обитая войлоком, ведет на кухню. Здесь стоит большая русская печка, одним боком обращенная в комнату. Даже если бы меня не было, печка все равно топилась бы, потому что Макс любит смотреть на огонь.

На кухне стол, стулья, кресло, в котором сейчас сидит Макс. На столике около электрической плитки шоколад и кофе. Из кухни дверь в комнату, большое гулкое помещение, рассчи тайное на то, чтобы разместить на полу толпу рыбаков. Макс рассказывал, что раньше тут ничего не было — выбитые стекла, обтерханные стены, покосившиеся двери. Лео все поправил, вставил стекла. Не сам, конечно. Но теперь здесь все есть. Лео искал уединения, подготовил себе нормальное жилье. А тут мы пришли, помешали. Поэтому он отправился на поиски дальше.

Я включила конфорку, собираясь сварить кофе. Опомнившись, глянула на стол. Он был чист. На углу стопка пластиковых коробок из-под салатов, две одинокие тарелки и один бокал. Второй вчера разбили, из остальных не пили. Слабо представляю Макса, моющего посуду. Еще меньше на роль посудомойки тянет Маринка. Про Дракона на время забыли. Остается предположить, что посуда вымылась «по щучьему веленью…».

Макс продолжал смотреть в огонь, как хороший семьянин в телевизор. Кофе в турке изображал полное равнодушие к тому, что его варят.

Кошка в душе снова шевельнулась.

— Ты молчишь… — повернулась я к любимому.

— Только что убили вампира. Где-то далеко-далеко отсюда. И у меня такое ощущение, что я этого вампира знаю.

— Лео?

— Не Лео и не Грегор. Кого-то другого. Это уже третье убийство. Словно кто-то начал охоту.

— И что теперь? Надо бежать? Надо кого-то спасать?

Прижала руку к груди, прислушиваясь к себе. Нет, не волновала меня смерть неизвестных

мне вампиров.

— Ничего. — Макс моргнул и в мгновении преобразился. Из лица ушла отрешенность и задумчивость. — Доброе утро! — Он с нежностью посмотрел на меня. Я научилась распознавать эти взгляды на его непроницаемом лице. Чужие не увидят никаких изменений.

— Ты всю ночь спала, как ангел, не шевелясь. Наверное, тебе снились хорошие сны.

— Чего-то снилось, — невнятно буркнула я, возвращая свое внимание турке.

На фоне спокойствия Макса я себя чувствовала настоящей мегерой. Даже пожаловаться не на что, ничего не болит. А хочется. Убитый вампир еще секунду занимал мою голову, а потом я его выкинула.