— Я Дмитра, — представилась девушка, протягивая руку для рукопожатия. Она невозмутимо взглянула на меня, и я немедленно перевел взгляд с ее носа на глаза; таким образом мы с ней заключили негласное соглашение: она не пялится на мои желтые глаза, а я — на ее нос. — Ты Сэм или Грейс?

Я улыбнулся этому безыскусному выпаду и пожал протянутую руку.

— Сэм Рот. Рад познакомиться.

Дмитра обменялась рукопожатиями с Грейс, которая возилась с лабрадором, и осведомилась:

— Ну, ребятки, что мы сегодня будем делать?

Грейс посмотрела на меня.

— Демозапись, наверное, — произнес я.

— «Наверное»? И какой будет аккомпанемент?

Я тряхнул гитарой в чехле.

— Ясно, — кивнула она. — Ты уже это делал?

— Не-а.

— Ясно, девственник. Что ж, ты попал по адресу, — сообщила Дмитра.

Чем-то она напоминала Бека. Она улыбалась и шутила, но я видел, что она наблюдает за нами с Грейс, обдумывает впечатления и делает выводы. Бек вел себя точно так же: изображал полную доверительность, хотя на деле прикидывал, стоит тратить на вас свое время или нет.

— Тогда вам туда, — продолжала она. — Хотите кофейку для затравки?

Грейс отправилась прямиком на кухоньку, которую указала ей Дмитра. Когда она скрылась, та спросила:

— И что ты слушаешь?

Я пристроил чехол на диване и вытащил гитару.

— Да много кого из альтернативщиков, — сказал я, пытаясь не показаться слишком претенциозным. — «Шинз», Элиота Смита, Хосе Гонзалеса. Дэмиена Райса. «Гаттер твинз». Все в таком духе.

— Элиота Смита, — протянула Дмитра, как будто больше никаких имен я не произнес. — Ясно.

Пока Дмитра возилась с компьютером, то ли изображая бурную деятельность, то ли и в самом деле что-то настраивая, вернулась Грейс с уродливой чашкой с оленем на боку. В конце концов меня отправили в соседнюю комнатку за стеклянной перегородкой. Дмитра установила два микрофона — один для моего голоса, другой для гитары — и протянула мне наушники.

— Это чтобы мы могли переговариваться, — пояснила она и вернулась в первую комнату.

Грейс осталась, лениво почесывая лабрадора за ухом.

Собственные пальцы казались мне грязными и слишком неуклюжими для той задачи, которую им предстояло решить; от наушников пахло всеми многочисленными головами, на которых они успели побывать. Притулившись на своем стуле, как на насесте, я жалобно поглядел на Грейс; в приглушенном свете она показалась мне прекрасной и изможденной, как угловатые модели с журнальных обложек. Я вспомнил, что утром не спросил у нее, как она себя чувствует. Может, она еще нездорова? Мне припомнилось, как она потеряла равновесие, выходя из машины, и попыталась скрыть это от меня. Я сглотнул, чтобы прочистить мгновенно пересохшее горло, и спросил совершенно не об этом:

— Может, заведем собаку?

— Давай, — великодушно согласилась Грейс. — Только я по утрам не буду с ней гулять. Меня с утра из пушки не разбудишь.

— Зато я никогда не сплю, — сказал я. — Я сам буду гулять.

В наушниках прорезался голос Дмитры, и я вздрогнул от неожиданности.

— Не мог бы ты немного поиграть и напеть что-нибудь, чтобы я настроила аппаратуру?

Грейс наклонилась и чмокнула меня в макушку, очень осторожно, чтобы не облить кофе.

— Удачи!

Мне хотелось, чтобы она осталась и напоминала мне, зачем я здесь, но в то же самое время петь песни о том, как мне ее не хватает, глядя при этом прямо на нее, было бы как-то странно, поэтому я отпустил ее.

ГРЕЙС

Я устроилась на диване и стала делать вид, будто Дмитра не пугает меня. Сама она никаких разговоров со мной не затевала, колдовала над аппаратурой молча, а я боялась ей помешать, поэтому просто сидела и смотрела, как она работает.