— Для меня «Луноловы» имеют большое значение, мама.

— Я знаю. Для тебя это стало навязчивой идеей, Робби. Мне жаль, что это так. Но, возможно, мистер Сэбин согласится продлить срок выплаты по закладной.

— Ник Сэбин? Ты грезишь наяву, мама! Срок выплаты по закладной может быть продлен только в одном случае, если он никогда не вернется из Китая. Что тогда произойдет, я не знаю. Будут разыскивать его наследников и правопреемников, если таковые существуют, и тогда они уже будут принимать решение. Так или иначе, у нас появится время. Я не слышал, чтобы он вернулся, возможно, нам повезет.

— Нельзя желать ему смерти, Робби, — быстро сказала миссис Фолкон. — Ужасно на это надеяться.

Роберт пожал плечами. Я чувствовала себя виноватой, что сидела за их столом и молчала, когда могла бы многое рассказать, но мне нужно было время, чтобы решить, правильно ли будет, если я расскажу. Вскоре Роберт извинился за то, что ему нужно уйти: он хотел узнать, как устроили кролика Метью на новом месте. Когда дверь за ним закрылась, мистер Фолкон посмотрел на жену и поднял бровь.

— Наш Роберт, похоже, становится добрее, — сказал он с удивлением. — Должно быть, Люси на него так влияет, — он улыбнулся мне. — Роберт обычно не так снисходителен к нашим грехам. Похоже, вы на него отлично действуете.

Час спустя я играла с Метью в «Змеи и лестницы», когда услышала, что кто-то звонит у входной двери. Через несколько минут в комнату вошла миссис Фолкон.

— Мне очень жаль, Люси, — с сочувствием сказала она, — но это Эдмунд Грешем.

— Ох! — сердце мое упало. — Он пришел за мной?

— Я не знаю, дорогая. Он спросил, как ты себя чувствуешь, и попросил разрешения поговорить с тобой. Он ждет в гостиной. Должна сказать, что он вел себя очень учтиво.

— Да. Он не такой, как они. — Я неохотно поднялась. — Придется идти.

Эдмунд встал, когда я вошла в гостиную. Мы смущенно поздоровались. Он спросил, как я себя чувствую, я ответила, что уже почти пришла в себя. И мы замолчали. Я никогда не видела Эдмунда смущенным, но сейчас он, видимо, очень растерялся. Чтобы нарушить молчание, я сказала:

— Извините, Эдмунд, что взяла ваши брюки, но я была вынуждена. Я бы ни за что не дошла в юбке.

— Совершенно верно, совершенно верно, — поспешно ответил он, краснея. — Я… хм… мне нужно сказать вам, Люси… ну, как вы, наверное, понимаете, мой отец не всегда мыслит логически. То, что вы вчера оказались правы, и то, что мальчик бы погиб, не ослушайтесь вы его, ни в коей мере не расположило моего отца в вашу пользу, — он виновато пожал плечами. — Возможно, он просто не хочет признать, что ему стыдно, и, как большинство импульсивных людей, он пытается недовольство собой переложить на вас.

— Мне жаль, что я его ослушалась, но я должна была, Эдмунд.

— Я знаю. Но мне нужно еще кое-что вам сказать. Марш вернулся, когда мы уже обнаружили, что вас нет в своей комнате, и что вы исчезли. Он узнал от Мэгги, что произошло, и в результате, забыв о том, что он — слуга, он… а-а-а… он осудил моего отца в выражениях, больше подходящих сержанту, нежели дворецкому.

Я закрыла рот руками в полном смятении.

— Ах! Эдмунд, что было дальше?

— Удивительно красноречиво выражая свое мнение, Марш сообщил нам совершенно потрясающую новость, что он — отец Ника Сэбина, а значит, и ваш свекор. Без всякого сомнения, это и явилось причиной его сильного беспокойства за вас и гнева на моего отца.

— Да. Это правда, Эдмунд. Ник подарил мне кольцо, а мистер Марш его узнал.