– Так в чем же дело, Туллия? – немного наигранно нахмурилась я, уже начиная догадываться, в чем дело.

– Видите ли, госпожа… – она подняла на меня глаза, полные светлой грусти и спокойного фатализма, – я всегда знала, что все это когда-нибудь закончится. Я понимаю, что он не для меня предназначен. Я никогда не смогу дать ему то, что ему нужно. В этом никто не виноват. Просто между нами нет того, что должно быть, чтобы двое были счастливы навеки. С ним было хорошо, но все закончилось, и это правильно…

– Ну и? Почему бы тебе просто не забыть его? – спросила я, больше из интереса послушать ее ответ, так как уже догадалась о причине – ведь ничто не вечно под луной, а также не ново, и человеческие взаимоотношения всегда поддаются одной и той же логике…

– Не могу, госпожа! – воскликнула та и выразительно посмотрела на меня своими черными глазами, в которых вдруг отразились и боль, и смятение, – я люблю его! И я не властна над своей любовью, которая заставляет меня страдать! Меня тянет к нему, а я вижу, что он равнодушен… Я не хочу быть ему обузой и помехой. Но от моего желания или нежелания ровно ничего не зависит, моя любовь сильнее меня, но она совсем не нужна ему… Я знаю, что он жалеет меня – воистину добрый он господин, и великий сердцем… И от этого ему тоже нерадостно… Поэтому, госпожа, я прошу вас – оборвите эту связь, она не нужна больше ни мне, ни ему, я хочу стать свободной…

Последние слова она произнесла почти шепотом, и столько страстной мольбы слышалось в ее голосе, что мурашки невольно пробежали по моей коже. Да уж, любовь – это не шутки… В то же время это и не совсем любовь. «Связь» – вот как она это определила. Ну, над любовью я не властна, а вот связь, пожалуй, ликвидировать сумею…

Она стояла передо мной, глядя себе под ноги – такая хрупкая и нежная; и мне внезапно открылось то, что и было причиной перемен в ней… Она, сама не зная того, уже носила под сердцем ребенка своего «господина»…

А еще мысленным взором я видела толстый канат, идущий от ее сердца к сердцу капитана Серегина. Он, наш командир, тоже был привязан к ней, хоть и не так сильно. Он по-своему любил эту простую, непритязательную девушку. И, конечно, он терзался, бросив ее. Словом, связь эту надо было немедленно разрубить, и сделаю это именно я, богиня Анна. И я подняла вверх руку, магическим зрением видя перед собой толстую и крепкую веревку, наполненную пульсирующими энергиями, перебегающими из одного конца в другой. Я знала, что веревка только кажется прочной. Я резко опустила руку вниз, на мгновение почувствовав слабое сопротивление – и связь была разорвана. Искры энергий мгновенно погасли, и канат стал быстро таять, пока совсем не исчез, оставив после себя ощущение легкости.

Я взглянула на Туллию. Она выглядела довольной и счастливой, и даже показалась мне гораздо привлекательнее, чем прежде.

– Что ты чувствуешь, Туллия? – поинтересовалась я.

– О госпожа… – с восторгом выдохнула та, – я чувствую радость и облегчение… Я по-прежнему люблю его, но теперь я свободна, и мне так хорошо! Я благодарю вас, о великая и могущественная госпожа. Как часто боги отказывают смертным в подобных просьбах, обрекая их на страдания… Но вы так великодушны и добры…

И она низко склонила передо мной голову в знак безмерной благодарности, отчего мне снова стало неловко. Однако я была весьма довольна как собой, так и «результатом проделанной работы» (как выражалась наша начальница), и мне захотелось обрадовать Туллию еще больше.