Хотя Бреннер видел, как ребята в форме увезли Ланца, он тут же набрал номер.

– Ланц?

– Твой отец оставил мне записку под дверью, – сказал Бреннер Ангелике.

– Это не отец. Это я.

– В чем дело?

– Ты не мог бы заскочить ко мне на минутку?

Едва только он вышел из своей квартиры, как услышал, что наверху открылась дверь, и не успел он протянуть руку, как Ангелика зажгла для него свет на лестничной площадке. Ведь квартира Ланца была всего лишь этажом выше прямо над его квартирой.

Даже к серому тренировочному костюму Ангелика носила свой пояс с пряжкой из золотых букв ESKAPADE, без него Бреннер Ангелику вообще еще ни разу не видел. А днем ее можно было увидеть довольно часто, потому что она работала где‑то официанткой и уходила только по вечерам.

– Ты сегодня пораньше вернулась? – спросил Бреннер, как говорят обычно, лишь бы что‑нибудь сказать, чтобы не было так неловко, когда среди ночи идешь в гости к женщине.

Но она и виду не подала, просто придержала Бреннеру дверь и провела его на кухню, такую же тесную, как у самого Бреннера.

– Хочешь чего‑нибудь выпить? Правда, у меня есть только кофе.

– Нет, спасибо.

Бреннеру и без того уже чуть не стало плохо от неонового дневного света, освещавшего кухонную нишу, словно операционную. А может, не стоит всегда все сваливать на этот злосчастный неоновый свет. Может, это все еще были последствия извлечения золотой цепочки.

– В такое время – и кофе, – улыбнулась в качестве извинения Ангелика. – А мне ничего от него не делается. Сегодня я все равно спать не могу.

– Что стряслось с твоим отцом?

Она курила так, что щеки ее при каждой затяжке образовывали впадинки глубиной не меньше сантиметра. Как будто все было наоборот: вся кухонная ниша полностью задымлена опасным для жизни газом, и только через фильтр «Кима» поступает немного кислорода. Она не стала садиться за стол рядом с Бреннером, а прислонилась к холодильнику, так что между нею и Бреннером оставалось метра три‑четыре.

– Они думают, что он задушил Гросса.

– Что на это ответил твой отец?

– Я не знаю. Они его сразу забрали с собой.

– У него есть адвокат?

– Молодой позвонил адвокату фирмы.

– Ты веришь, что это он?

Она покачала головой. Очень медленно, словно хотела не просто покачать головой, а учуять в воздухе, в каком направлении лежит истина, как в телевизионном фильме про животных.

И только когда «Ким» была докурена, она сказала:

– Эти идиоты думают, что все из‑за той истории в погребке.

Бреннер толком не знал, куда смотреть. Внутренне он кивнул. Но внешне он не кивал. И вдруг ему пришло в голову, что он поступает точно так же, как тот начальник из уголовной полиции в спортивном пиджаке. Лишь бы не кивнуть. Только тупо пялиться прямо перед собой.

Без полицейского в спортивном пиджаке он бы точно не заметил, как сам изображает перед Ангеликой придурка, неспособного кивнуть головой. Но как только это пришло ему в голову, он быстро спросил:

– И поэтому они его сразу же забрали с собой?

– Да Бимбо этот все время его провоцировал.

– Ну и что? Кто же из‑за этого будет так сразу и убивать.

Лицо Ангелики опять приобрело задумчивое выражение из фильма о животных. Я не доктор Айболит, которого по телевизору показывают, но если бы мне пришлось переводить значение этого взгляда, я бы предположил, что Ангелика говорила своим звериным взглядом: «А вот я бы не была так уверена, что из‑за этого не стоило задушить такого, как Бимбо».