Ситуация принимала слишком опасный оборот, и, несмотря на полную карусель в моей бедной голове, я это хорошо понимала и изо всех сил боролась с собой. Неискушенная моя душа была охвачена смятением, голова уже давно кружилась на ускорение, но вдруг на помощь пришло пуританское воспитание, не позволяющее окончательно потерять бдительность.

– Борис, ты же знаешь, что тете Агнессе не понравится то, что ты делаешь, – сказала я дрожащим голосом и, как-то умудрилась оттолкнуть его.

В ответ он засмеялся и неожиданно привлек меня к себе с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Я ощутила, как кровь прилила к моим щекам. Еще никто так не целовал меня. Его горячие губы касались волос, лица, шеи, опускались к плечам и жгли тело через тонкую ткань ночной рубашки.

Мы были не на равных. Я беззащитная и неопытная девочка. Он – взрослый мужчина, противостоять которому уже было выше моих сил. Вышедшие из-под контроля эмоции, рвали меня на части, но я все еще продолжала глупо и бессмысленно бороться с собой.

Очень скоро мой последний, слабый и протестующий возглас был заглушен ошеломляющим и сокрушительным поцелуем. Я сдалась, обмякла в его объятиях и больше не сопротивлялась. Близость Бориса волновала и кружила голову, и я больше ни о чем не могла, да и попросту, не хотела думать. Рядом был ОН, и только это сейчас для меня имело значение. Наверное, он это понял или почувствовал, потому что легко, как пушинку, подхватив меня на руки, и понес в свою комнату.

По пути меня все же посетили слабые проблески сознания, но анализировать свой безумный поступок, уже было некогда. Я зажмурилась и крепче прижалась к груди Бориса. Стоит ли говорить о том, что в тот момент, я находилась лишь во власти чувств и готова была отдать ему не только свои жалкие остатки разума, а и всю-всю себя до последней капельки.

Когда я открыла глаза и поняла, что случилось непоправимое, по щекам резво заструились слез. Я, неловко вытирая их пальцами, громко зарыдала.

– Соня, Сонечка, девочка моя, не плачь, все будет хорошо. Я всегда буду с тобой, – он пытался меня успокоить, но это, оказалось не так просто.

Я сразу вспомнила маму и строгое лицо папы, тетю Агнессу и даже Симу. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Борис вытирал мои слезы и целовал мокрое соленое лицо. Его горячий шепот, прикосновения, сводившие с ума поцелуи, разжигали во мне новый, еще более сильный огонь. И уже очень скоро слезы высохли. Я совершенно забыла о маме, и о папе, и о его строгом лице, и, самое главное, о том, что веду себя ужасно безнравственно и достойна всяческого осуждения. Рядом был ОН, мой Борис, взрослый, мужественный с великолепным крепким мускулистым телом и горящим взглядом, в котором я видела нежность, любовь и неутолимую страсть одновременно. Он принадлежал мне, только мне, и я окончательно поняла, что сейчас больше ни о чем другом не способна думать…»

На этом месте я прервала чтение и снова потянулась за сигаретами. Господи, мне ведь тогда было всего лишь шестнадцать лет. Я была не по-детски счастлива и думала, что это навсегда. Да, внеземные мечты. Как часто нам хочется, чтобы наши мечты стали реальностью и никогда не покидали нас.

Я курила, наблюдая за тем, как тлеет кончик сигареты, все еще пребывая в событиях того рокового для меня вечера.

Закрыть, и отложить в сторону дневник не было сил, но и читать дальше я боялась. Скорее всего, я боялась еще раз пережить то, что мысленно переживала уже десятки, сотни раз и, что никак не оставляло меня все эти годы.

Все, что тогда со мной произошло, до сих пор было мне дорого. И я всегда боялась сознаться даже себе в том, что все еще люблю Бориса. Я не могу его не любить.