|
— А может быть, против всякой очевидности, это и не вы, папаша! Но если это так, то вам одному это известно, как одному мне известно, что это не я! Предположим, я поверю вам, а вы мне… Если это не вы и не я, то кто-то третий, иначе просто быть не может! Вы следите за моими рассуждениями?
Лежанвье в свою очередь подал знак Бенуа, и тот скромно ретировался, взглянув напоследок на свои карманные часы в форме луковицы. — А кто же, по-вашему? — У меня не спрашивайте, папаша! Я уже много месяцев задаю себе этот вопрос. По двадцать четыре часа в сутки. Все это время, пока шагаю от окна к двери, пока дрыхну… Знаете, что я вам скажу? Все пошло наперекосяк с самого начала! Потому что я, увидев вас в охотничьем домике, решил, что это вы. Потому что вы, памятуя о моем темном прошлом, решили, что это я… А вдруг нас обоих обвели вокруг пальца, заманили в двойную ловушку?.. — Прошу прощения, — вмешался Бенуа, — но сейчас и впрямь пора. — Да-да, — машинально согласился Лежанвье. Словно налетев лбом на стену, он на время перестал видеть что-либо перед собой. Двойная ловушка… Он даже не услышал, как Лазарь, которого уводил Бенуа, на прощание крикнул: «Чао!» Лазарь по-прежнему не знал, что его казнят в пятницу на рассвете и он хорохорится в последний раз. «А вдруг нас обоих обвели вокруг пальца…» К выходу Лежанвье добирался долго: ему не хватало дыхания. Как человеку женатому, Лазарю не было никакого смысла убивать Диану — ведь он так и так не мог жениться на Жоэлле. Быть может, в пятницу на рассвете правосудие не свершится? Быть может, Лазарь заплатит вместо кого-то другого? При воспоминании о той поре, когда он листал красную тетрадку в поисках рецепта убийства, Лежанвье пожал плечами. Пускай это будет судебная ошибка, но она лишь восстановит попранную ранее справедливость. Лежанвье надеялся на это, но верить уже не верил. «Я не убивал Габи! Я просто возвел на себя поклеп, чтобы взять старика в оборот!» Звучит довольно фальшиво. Но что, если это правда? Что, если Лежанвье лишь был введен в заблуждение и два года назад действительно добился оправдания невиновного?.. — Ну как? — спросила Жоэлла. — Видел его? — Да, — хмуро ответил Лежанвье. — Что он тебе сказал? — Не так уж много. Уверяет, что невиновен. Откуда тебе известно, что казнь состоится в пятницу? — От адвоката, мэтра Маршана… Он плакал? — Да. Но откуда ты знаешь?.. — Он плакал и когда я приходила к нему. Зрелище не из приятных… Вэ-Эл, ты по-прежнему его ненавидишь? — Не знаю, — ответил Лежанвье. По правде говоря, признался он самому себе, он уже никого не ненавидит — как никого и не любит. Хватило одного года — Хоть и не совсем обычного, — чтобы он стал стариком. Который лелеет лишь одну зыбкую надежду: в последний раз послужить правосудию. — И что ты собираешься делать? — Не знаю, — повторил Лежанвье. Что можно сделать меньше чем за двое суток до казни, чтобы продлить жалкое существование человека, которого ты сам отправил на эшафот, сфабриковав против него ложные улики? Прежде всего — найти настоящего убийцу…
III После смерти Дианы Билли и Дото почти перестали бывать у Лежанвье. В «Вязах» они показывались всего два или три раза, да и то мимолетно. Дверь адвокату открыл Билли — в блузе, заляпанной ультрамарином. — Какой приятный сюрприз! — воскликнул он с натужной улыбкой. |
