— Давайте продолжим, — предложила Ли.

Монтера пошел к ней, остановившись по пути, чтобы что-то подобрать. Ли посмотрела на него настороженно, но с любопытством, когда он остановился перед ее столом.

Он посмотрел на ее записи, потом на нее.

— В какую игру ты играешь? — спросил он.

Ли защитным жестом поднесла руку к горлу.

— О чем вы?

— Это написано в вашем блокноте. — Он указал на желтый блокнот, в котором она делала пометки, когда он пришел.

Она в смятении опустила глаза и увидела вопрос, который не помнила как написала. «В какую игру ты играешь, Монтера?» Она почувствовала, что ее застигли врасплох, и ее реакция последовала незамедлительно, спонтанно. Она поднялась, задыхаясь от холодной ярости.

— Вы собираетесь сесть, мистер Монтера? Или мне прервать беседу?

— Вы уронили вот это. — Он протянул ей автоматический карандаш.

Не веря своим глазам, Ли смотрела на стол. Как она могла его уронить? Она положила его на лист бумаги. Но теперь его на столе не было. Проклятый карандаш находился у него в руке!

— Видимо, да. — Ее пальцы задели его пальцы, когда она выхватила карандаш. — Спасибо.

— Не за что, — отозвался он, не отводя взгляда от карандаша. — У вас руки как лед, доктор. Интересно, почему?

— Негодяй, — прошептала она. — Хватит пытаться запугать меня!

Тогда он мрачно улыбнулся, словно она наконец сказала что-то, чему можно было доверять.

Ли понимала, что сможет обрести почву под ногами, только держась за тот небольшой властный перевес, который ей удалось отстоять. Но он был крупнее ее, настолько крупнее, что жесткое заявление типа «убирайся-с-глаз-долой» только подчеркнуло бы разницу в их весовых категориях. Она ощутила некую смехотворность своего сердитого взгляда, и эта неловкость только усилилась, когда она уловила выражение его лица. Он ни в малейшей степени не испугался разозленной женщины — психотерапевта. Разве что слегка позабавился.

— Я собирался сесть, — сказал он.

— Прошу вас, сделайте это.

Они внимательно посмотрели друг другу в глаза, и Ли ударилась ногой о ножку кресла. Она пыталась попятиться, поняла Ли. Их разделяло меньше фута, но и это расстояние показалось ей слишком маленьким. Ее все еще пронизывал страх, но теперь к нему добавилась злость, и это создавало напряженное, вибрирующее возбуждение, которое, казалось, мешало ей думать.

Она все еще потрясена, должно быть, так.

Чувства Ли предельно обострились. Она даже улавливала оттенки исходящих от него запахов — плотный хлопок его джемпера, хвойный мужской лосьон после бритья. А его глаза… Она только теперь поняла, что они ей напоминают. Они были того невообразимого оттенка голубого, который заставляет подумать о молнии за мгновение до ее вспышки.

— Что такое? — спросил он, изучая ее. — У вас выступила испарина.

Ли снова двинула ногой, но ножка кресла стала непреодолимым барьером. Потребовался бы домкрат, чтобы сдвинуть кресло. Она почувствовала, как металл впивается в лодыжку, причиняя ей сильную боль, но не могла пошевелиться.

Что-то теплое прижалось к ее руке с внутренней стороны запястья. Она не нашла в себе силы поднять взгляд, но поняла, что это он. Он касался ее. Да. Он приложил пальцы к внутренней стороне ее запястья и легонько прижал чувствительный участок.