Чтобы не выдать волнения, Роман какое-то время молчал.

— А ты откуда знаешь Данилу?

— О, это длинный разговор, — улыбнулся Сашка. — Я его давно знаю, уже несколько лет. — Он огляделся и, понизив голос, почти шепотом сказал: — Данила — это кликуха его, а на самом деле он жандармский офицер. Ротмистр, что ли. Я лично ему пару раз помогал большевичков брать на сворку. Платит Данила хорошо. А теперь у него задание: подделаться под бандита и новой власти всячески вредить.

— Постой, постой, а как же эта мадам узнала, что ты дружишь с Данилой? Может, ее подослали?

Обеспокоенность Романа не осталась не замеченной Сашкой, и он доверительно сказал:

— Черт ее знает откуда она узнала. Во всяком случае, Данила не клюнул, а попросил меня выяснить, кто она такая и зачем он ей понадобился. А баба, видать, ушлая. Так ничего про себя и не сказала. Ну, Данила уперся, не захотелось лезть на рожон. Тогда я твоего Альгиса с нею и познакомил.

И Сашка рассказал, как состоялось это знакомство. Роман про себя отметил: все совпадает с тем, что рассказывал Альгис. Конечно, очень хотелось задать цыгану еще вопрос-другой насчет Данилы, но он понимал, что излишнее любопытство может вызвать подозрение, и решил больше этой темы не касаться. Вернулся к разговору о войне, с которого они начали.

— Это же сколько народу гибнет!

— Я лично не против войны, — ухмыльнулся Сашка, — мне от нее ни холодно ни жарко.

— А если в армию заберут да на передовую?

— Кого, меня? Тоже скажешь. Да меня тот же Данила хрен отдаст. И вообще, где ты видел, чтобы цыган в армии служил? Во-первых, армия бы без лошадей осталась, а во-вторых, я воевать могу только кнутом, да и то больше с бабами. Нет, Роман, хоть имя у тебя нашенское, цыганское, но не понимаешь ты мою цыганскую душу...

Назавтра, едва забрезжил рассвет, Алимов поспешил в штаб. Хозяевам сказал, что идет на работу. По дороге несколько раз оглядывался, сворачивал в проходные дворы — проверял, не следит ли кто за ним. Все было в порядке, и через час он входил в кабинет Крылова. Антон Михайлович в этот момент разговаривал с Солдуновым. Увидев Алимова, улыбнулся:

— Легок на помине. К тебе как раз вот Петр собирается идти, а ты сам с утра пораньше явился. Садись, Роман Петрович, рассказывай. Чует мое сердце, что не зря прибежал с самого утра.

— Да, Антон Михайлович, ты прав. — И Алимов передал свой вчерашний разговор с Сашкой.

Крылов, обычно неторопливый и спокойный, вскочил и взволнованно заходил по кабинету.

— Выходит, не ошиблись мы с этими цыганами. Что ты, Роман Петрович, предлагаешь?

— Я думаю, надо немедленно организовать наблюдение за домом цыган. Выждать, когда придут за лошадьми или когда Сашка их сам поведет, посмотреть — куда, а затем по горячему следу нагрянуть.

— Все правильно, но трогать их не будем. Бандиты наверняка что-то задумали, иначе зачем бы им лошади? Брать их надо обязательно с главарем. Значит, так: даю вам, хлопцы, четырех человек, чтобы вместе с вами следили за домом цыган. Но ты, Роман, если лошадей поведет кто-либо из тех, кто знает тебя в лицо, за ним не иди, рисковать не стоит. Может, так случиться, что еще понадобятся люди для задержания бандитов. Для этой цели будем держать наготове два взвода солдат-милиционеров и два грузовика. Для связи с сами попрошу у Гарбуза легковой автомобиль. Вопросы есть?

Алимов и Солдунов молчали.

— Ну что ж, тогда, как говорится, с богом...

День клонился к вечеру, когда Солдунов с зеленой лужайки, что была напротив дома цыган, увидел, как отворились ворота и в них появился цыган, державший под уздцы двух лошадей. Это был Сашка. Он постоял на улице, выжидая, пока отец закроет ворота, а затем неторопливо двинулся вдоль забора.