Вид уходящей вниз лестницы привел ее в ужас. Сняв туфли, которые, казалось, приклеивались к полу при каждом шаге, и крепко прижав к себе ребенка, она стала медленно спускаться. Мальчик сердито кричал и пытался сосать пеленку. Дороти (и Блейд вместе с ней) знала, что он голоден. Она покормила его здесь же, сидя на последней ступеньке. Казалось, что это отняло у нее последние силы. То ли постанывая, то ли причитая, она добрела до лаборатории, положила ребенка на стул и тут же, испугавшись, что он упадет, переложила на пол, стараясь не запачкать своей кровью.

Руки автоматически скользили по пульту, настраивая установку. На табло замелькали цифры, матовый цилиндр засветился; теперь оставалось только выставить нужную дату. Тут Блейд услышал голос Дороти – оказывается, она всю дорогу разговаривала с сыном, то убаюкивая его, то рассказывая ему веселые и грустные истории, то прощаясь с ним.

На табло появилось число. 25 марта 1973 года – ее день рождения.

– Нет, чуть позже, – пробормотала Дороти, сдвигая ручку настройки. – Ты появишься там через неделю после меня. У тебя будет прекрасное детство, мой маленький, уж мне‑то это известно… Ты никогда не узнаешь своего отца, но он всегда будет тебе примером. Ты никогда не узнаешь своей матери, но всегда будешь рядом с ней. Прощай, мой любимый, моя радость! Прощай, мои маленький Джеймс Лорд…

Стараясь не коснуться сияющего круга, Дороти медленно опустила в его центр запеленутого сына, с минуту смотрела в пустоту, потом пальцы ее пробежали по клавишам пульта, и дата, с которой он начал жизнь в прошлом, исчезла с экрана монитора.

И наступила тьма! Похоже, она потеряла сознание, успел подумать Ричард Блейд. Как странно! Она лишилась чувств на том же самом месте, что и двести семьдесят два дня назад… Какое‑то мгновение он размышлял над этим, а потом внезапно, без всякого перехода, погрузился в жемчужно‑бирюзовую мглу. Она простиралась вверху и внизу, со всех сторон – безмолвная, убаюкивающая, – и Блейд вдруг понял, что возвращается домой.

Глава 6

Первое, что он увидел – озабоченное лицо Лейтона, склонившееся над ним. Его Лейтона! Ибо на нем не замечалось и следов учтивого добродушия, ставь характерного для хозяина Цветущих Холмов.

– Ричард! Что случилось?

Блейд усмехнулся. Против ожидания, чувствовал он себя вполне прилично.

– Пожалуй, об этом надо спросить у вас, сэр.

– Хм‑м… – его светлость выпрямился. – Я включил рубильник, но ничего не произошло… – В глазах у Лейтона отразилась неуверенность. – Вернее, мне показалось, что ничего не произошло… Вы словно растаяли на миг и опять появились в кресле… Впрочем, не могу поручиться.

Блейд пожал плечами, всколыхнув паутину облепивших его тело проводов.

– Простите, сэр, но не стоит ли вам взглянуть, все ли в порядке сзади? В районе моего затылка? Помнится, там были два кабеля, черный и темно‑синий…

Старый ученый молча обошел кресло, приподнял колпак коммуникатора и начал копаться в проводах. Затем Блейд услышал, как он чертыхнулся.

– Маленькая неприятность, Ричард. Сейчас я кое‑что поправлю, и мы повторим попытку. Все же это юбилейная экспедиция. Надо, чтобы она осуществилась… Я беспокоюсь…

– Не стоит, сэр. Я уже побывал там и благополучно вернулся обратно.

Блейд почувствовал, как старик замер за его спиной, потом он вынырнул из‑за спинки кресла и во все глаза уставился на своего подопытного кролика. Теперь лицо у него было не озабоченным, а откровенно недоумевающим.

– Вы хотите сказать…

– Именно так. Экспедиция состоялась, хотя не могу поручиться, было ли это во сне или наяву.

Седые брови Лейтона взлетели вверх, губы сжались.