— О чем ты говоришь, Боб? — вскричал цирюльник.

— Дай же мне докончить, — нетерпеливо прервал его Боб, который вновь обрел обычное дыхание, словно вытащил его из каблуков сапог, — не мне решать, капитан, виновен он или нет. Только я знаю одно: если он получит двадцать ударов плетью, таких, какие получил я, он умрет, жена его останется вдовой, а дети — сиротами; я же однажды выдержал тридцать два удара. Правда, пришлось немного поболеть, но все-таки я жив.

— Спуститесь, Боб, — сказал мистер Стэнбоу со слезами на глазах.

Не сказав ни слова, Боб подчинился, и Дэвид занял его место. Два помощника начальника караула сняли с него рубашку и присутствующие при экзекуции, глядя на его белое хрупкое тело, в душе согласились с Бобом. Оказавшись невольным соучастником ареста несчастного, я не смог сдержаться и сделал шаг в сторону капитана. Заметив это и понимая, что я хочу сказать, мистер Стэнбоу знаком приказал мне оставаться на своем месте. Затем, повернувшись к помощникам начальника караула, сказал:

— Исполняйте свой долг.

Глубокое молчание последовало за этими словами. Плеть взметнулась и, падая, отпечатала девять своих ремней на плечах страдальца; второй удар также оставил девять следов; после третьего кровь каплями выступила на коже, после четвертого она хлынула струей и обрызгала стоящих близ помоста. Мы смотрели затаив дыхание.

— Довольно! — распорядился капитан.

Послышался общий вздох облегчения, в котором выделялось шумное дыхание Боба. Дэвиду развязали руки. Он не издал ни единого звука, но был бледен как смерть. Несчастный твердым шагом сошел с помоста и, повернувшись к капитану, промолвил:

— Спасибо, господин Стэнбоу. Я буду помнить о милосердии мщения.

— Вам надлежит помнить лишь о своем долге, друг мой, — ответствовал капитан.

— Я не матрос, — глухо возразил Дэвид, — а муж и отец. И Господь простит мне, что в этот час я не исполняю своих обязанностей мужа и отца, ибо в этом нет моей вины.

— Проводите наказанных на нижнюю палубу и пусть их осмотрит врач.

Боб предложил Дэвиду руку.

— Благодарю, мой честный друг, благодарю, — отказался Дэвид. — Я сойду сам.

И он спустился по трапу первой батареи тем же твердым шагом, каким сходил с помоста.

— Все это плохо кончится, — тихо сказал я мистеру Стэнбоу.

— Боюсь, что так, — согласился он и вполголоса добавил: — Повидайте этого беднягу, мистер Дэвис, и постарайтесь его утешить.

X

Через два часа, спустившись на нижнюю палубу, я нашел Дэвида в гамаке страдающим от жестокой лихорадки. Я подошел к нему:

— Дэвид, дружище, как вы?

— Хорошо, — коротко отозвался он, не глядя в мою сторону.

— Вы отвечаете, не видя, кто говорит с вами. Я мистер Дэвис.

Дэвид быстро повернулся ко мне.

— Мистер Дэвис!.. — воскликнул он, приподнявшись и смотря на меня лихорадочным взглядом. — Мистер Дэвис! Если вас действительно зовут мистер Дэвис, мне следует принести вам благодарность. Боб сказал мне, что вы просили капитана вызволить меня из карцера. Если бы не вы, меня выпустили бы из него только вместе со всеми и я не увидел бы в последний раз Англию. Спасибо, мистер Дэвис, спасибо!

— Оставьте эти мысли, Дэвид. Вы увидите свою родину и больше никогда не покинете ее. Капитан — прекрасный человек, и он обещал мне, что по возвращении вы сможете беспрепятственно уйти с судна.

— Да, капитан — прекрасный человек, — горько возразил Дэвид.