— Помощь в Союзе и в Агентстве мне не стоила ни копейки, — ожидаемо стал отнекиваться Сергей, — А головка блока не на одну сотню потянет.

— Надо же какое совпадение. Эта железяка мне то же не стоила ни гроша, — кивнул я в сторону багажника. Уж кому-кому, а помрежу этой фразы должно вполне хватить, чтобы не задавать дальнейших вопросов, — Сергей, хватит припираться. Забирай, давай, а то я сейчас этот металлолом в Москву-реку прямо при тебе выброшу. Сам будешь за ним потом нырять.

— Тебе говорили, что ты ненормальный? — усмехнувшись, спросил Серёга, выхватил из багажника головку блока и направился в сторону своего «Москвича», около которого я предусмотрительно припарковался, приехав после обеда из гостиницы.

Глядя на радость помрежа я почувствовал себя скотиной. Ага, такой наглой, циничной и расчётливой скотиной. А как это ещё иначе назвать?

Да, имеются у меня виды на пронырливого помрежа. Точнее, на его дар проникновения. Он бегом проносится по тем кабинетам, на которые я не один день бы потерял, сунься я в этот незнакомый мне мир бюрократии. В прошлой жизни я с чиновниками особо не сталкивался, да и были они какие-то не такие. Советский чиновник — это особое явление. Поэтому и воевать с ними должны особые люди. Пока у меня всего один такой на примете, вот и задабриваю его авансом, чтобы он потом в помощи не отказал, а заодно и сам себе удивляюсь. Раньше я таким точно не был.

Глава 2

— Хозяин, — растолкал меня утром домовой, — К нашим дверям вчерашний капитан милиции подходит. Сейчас снова трезвонить будет.

— Угу, уже встаю. Гоша, участковый вряд ли дальше кухни пройдёт, так что приберись там и компромат попрячь, — не открывая глаз, пробурчал я, и усевшись на кровать нашарил ногами тапочки, — Ну что за народ? Сами не спят и другим не дают.

Приоткрыв один глаз, бросил взгляд на часы. Фига себе я поспал. Время почти девять. Впрочем, ничего удивительного, если учесть то, что я лёг только в три часа ночи.

Подвозя Николая Дмитриевича к его супруге, я преследовал две цели. Во-первых, хотел навестить Нину Рудольфовну, пожелать её скорейшего выздоровления и поблагодарить за то, что пожертвовала в мою пользу путёвку. Ну, а во-вторых, мне нужно было оставить «закладку» в больнице, в которой лечилась женщина. То, что ей нельзя было спускаться в фойе к посетителям, сыграло мне на руку, поскольку облачившись в застиранные халаты, нам пришлось подниматься к больной в урологическое отделение. Так я узнал не только номер палаты, но и койку, которую занимала жена главрежа. Заодно и припрятал на лестнице камушек для телепортации в эту больницу.

После того, как я отвёз режиссёра из больницы домой и, выслушав от него массу благодарностей и напутствий, выехал из Москвы, то в первой же попавшейся лесопосадке уменьшил свою машину. Затем спрятал в кустах очередную «закладку» для возвращения и телепортировался в Чебоксары.

Как не сложно догадаться, я решил вылечить Нину Рудольфовну. Всё-таки слова признательности за путёвку это всего лишь слова, и здоровья женщине они вряд ли прибавили, а я, как уже говорил её мужу, не люблю ходить в должниках. Пусть потом все гадают, что явилось причиной выздоровления супруги главрежа. Возможно врачи не одну диссертацию напишут о пользе арбузной диеты при лечении мочекаменной болезни — мне до этого дела нет. Я просто стараюсь быть благодарным. Меня так отец воспитал.

Для исцеления жены режиссёра у меня имеется, пожалуй, самое мощнейшее в мире лекарство — напиток, подаренный Дедом Морозом маленькой Люси в книге «Лев, колдунья и платяной шкаф». Средство проверенное, в том числе и на мне — прежде чем Гоша волшебным снадобьем спас от смерти соседскую девочку, которой требовалась трансплантация сердца, я по просьбе домовёнка на глазах у его приятелей полоснул себе по руке канцелярским ножом.