– Вовремя мы выбрались из этой ловушки, – заметил Жек, наблюдая за ужасными существами.

Птицелюди покружились под куполом, но, не обнаружив друзей, с громкими криками вылетели обратно. Они ещё немного полетали по округе, оглушая шелестом своих бумажных крыльев, и ни с чем устремились в непроходимый лес, что на другой стороне поляны.

Как только звук их крыльев поутих, друзья облегчённо вздохнули.

– Как же мне было страшно, – пропищала Банечка.

– Вот тебе и птички, – с ехидцей обратился Мурзик к Карлуше. – Ты же так хотела найти здесь птиц…

– Ну уж нет, лучше я останусь единственной вороной на этом острове! – решительно заявила Карлуша и мотнула головой, словно стряхивая наваждение.

– Надо идти дальше, пока сюда не пожаловала разъярённая Жирола, – сказал Лёшик. – Только вот куда мы направимся?

Звери призадумались. Действительно, ошибиться нельзя, ведь если они пойдут не в ту сторону и попадут в руки ведьмы, то вряд ли смогут найти родителей Лёшика.

– Я же видела гору! Или замок! – вспомнила Карлуша. – Как раз с этой стороны леса!

– А птицелюди прилетели оттуда, – Банечка указала в противоположную сторону, – значит, там и находится Жирола!

– А чей замок стоит на этой части острова? – призадумался Жек.

– Это нам и предстоит выяснить, – ответил им Лёшик. – Ну что, пошли?

Они углубились в густой лес. Первыми шагали Лёшиков с Банечкой, за ними Карлуша, Жек, замыкал шествие Мурзик.

Сосредоточенно подвигаясь вперёд, друзья молчали. Вокруг, казалось, не было ни души; унылая и настороженная тишина не нарушалась ни щебетом птиц, ни жужжанием жуков. «Что это за странный лес, – недовольно ворчал Мурзик. – Даже птичек нет, даже мышек не слышно… Кого ж я тут ловить буду? И что, простите, стану кушать?» Но тут он покосился на шагавшую впереди Банечку и, вспомнив свой сон, покраснел до самых ушей.

Они всё ещё шли, слыша только собственное дыхание и тихий шелест раздвигаемых веток. Каждый из друзей встревоженно думал о том, что ожидает их на этом таинственном острове.

– Что-то мы идём, идём, а никого до сих пор не встретили, – нарушила наконец молчание Карлуша. Ей, привыкшей летать под облаками, было особенно тяжело шагать, продираясь сквозь густые заросли. – Ни жуков, ни муравьёв. Даже бабочек не видно. От этих деревьев у меня уже дедморозострофобия… Или как её там… А, сантаклаустрофобия развивается…

– Не сантаклаустрофобия, а клаустрофобия – боязнь узких замкнутых пространств, – поправил её Лёшик.

– Не важно. В общем, надоело! Деревья высокие, света не видно! А между тем мы прошли уже довольно большое расстояние…

– Да уж, деревья здесь и впрямь высокие и похожи друг на друга, как две капли воды, – поддержал ворону Мурзик. – И лес такой страшный… мёртвый…

– Может, вернёмся на поляну, пока не поздно? – предложил Жек, приподняв одно ухо.

– Кстати, по поводу «поздно». Хотелось бы знать, какое сейчас время суток. Отправились-то мы в дорогу утром, но, кажется, с тех пор прошло столько времени! – пропищала Банечка.

Мурзик огляделся вокруг и неуверенно промолвил:

– Не знаю. Здесь так темно, что кажется, будто наступил вечер…

– Неужели уже вечер? – изумилась мышка. – А как же мы будем искать дорогу, когда наступит ночь?

– Пойдёмте-ка назад! – снова предложил Жек, ткнув лапой себе за спину.