Оркестром служил единственный барабан, который с помощью палочек, летающих с головокружительной скоростью в руках силача, производил такой шум, что легко мог заменить полковую батарею.

Наконец артист остановился, снял ремень, стянул рубашку и брюки и остался в борцовском трико. По рядам прокатился возглас удивления — с головы до пят кожу незнакомца покрывала разноцветная татуировка. Две сложные композиции были запечатлены одна на спине, другая на груди. Взору окружавших открылись не примитивные и грубые рисунки матросов или преступников, а настоящее произведение искусства, терпеливо выполненное мастером своего дела. Кроме «исторических сцен», на этом необычном «полотне» красовались еще различные флаги, изречения, призывы и портреты видных военачальников, как морских, так и сухопутных. Показ сопровождался забавными движениями: мужчина то надувал живот, то напрягал мышцы груди и рук. Довольный произведенным эффектом, артист гордо объяснял:

— Здесь на груди вы видите бомбардировку складов Фу-Чеу — один из славных эпизодов франко-китайской войны. А вот Вольта, где можно заметить адмирала Курбе в окружении полководцев из генерального штаба. Это Байард, который позднее собрал во Франции лучших из оставшихся в живых мореплавателей. Чуть выше — его портрет на фоне трехцветного флага.

Любопытство усиливалось. Зрители подходили ближе, чтобы получше разглядеть, и восхищенно охали. Первый успех был хорошим предзнаменованием. Татуэ улыбнулся и, скосив глаза в сторону, прошептал:

— У нас будет хороший сбор!

И он продолжал демонстрировать свою геркулесову мускулатуру.

— Прошу прощения у почтеннейшей публики, что вынужден повернуться спиной. Не хочу обидеть вас, это лишь для того, чтобы вы смогли насладиться не менее славной, но теперь уже мирной сценой из современной истории. Вы видите, дамы и господа, замечательное полотно, представляющее собой въезд в Париж его императорского величества государя Российского, нашего союзника, со своей супругой императрицей. Напротив в парадном ландо покойный президент Французской республики господин Феликс Фор. Смотрите! Смотрите! Подходите ближе, не стесняйтесь! Вот на левой руке портрет знаменитого президента в рамке, его шестнадцатигранная шляпа, монокль, орденская лента на белом жилете, серое пальто и белые гетры. Все детали подлинные… Еще портреты генералов, командующих нашей молодой армией…

Успех, произведенный демонстрацией татуировки, возрастал с каждой минутой. Зрители были увлечены. Они и не заметили, что ветер вдруг стал сильнее, а на волнах появились барашки. Похоже, надвигался торнадо, один из тех смерчей, которые, внезапно налетая, приносят разрушения и смерть.

Тотор, повернув голову, увидел далеко на северо-востоке большую черную тучу и воскликнул:

— Боже мой! А папа на шаланде в море!

На что Татуэ, пожав плечами, возразил:

— Не бойся, твой отец — самый лучший моряк на свете. Равного ему нет ни на одном флоте мира. Он пережил столько штормов и ураганов, сколько нам с тобой и не снилось.

— Ты прав, но все же мне страшно…

— Я говорю тебе, никакой опасности для него не существует… Надо ведь, чтобы он заработал несколько су, как мы здесь. Только тогда мы сможем поскорее покинуть эту проклятую Америку. Давай, твоя очередь петь романс. Уважаемые дамы и господа! Пока вы любуетесь живописью на коже, которая украшает тело вашего покорного слуги, господин Тотор исполнит песенку «Неси свой горб».

У маленького горбуна был замечательный чистый высокий голос и к тому же превосходная дикция. Он оказался прирожденным актером и сопровождал песню выразительными, комическими жестами. Публика поддерживала артиста.