Десятью минутами позднее он уже скрылся из виду в изгибах дороги, по которой мул, отдохнув за ночь, бежал бодрым и быстрым шагом.

ГЛАВА XXVI

Мальчуган и Лилия

Пять часов утра пробило на отдаленной колокольне; звуки колокола, повторенные горным эхом, неслись на крыльях ночного ветра и замирали над одною из самых живописных и величественных местностей Эльзасского Балона, освещенной, как среди дня, бледными лучами луны, которая клонилась к небосклону, плывя среди волн беловатых паров.

На одном из скатов горы, со стороны и почти на рубеже Вогезского департамента, вблизи от окраин департаментов Верхней Соны и Верхнего Рейна, простирался обширный лес, которого столетние деревья, покрытые снегом, имели в белесоватом свете луны странный, фантастический вид.

Мертвое безмолвие царствовало в этой громадной пустыне, где, кроме нескольких полуразрушенных хижин дровосеков, вероятно давно брошенных, не было следа человеческой деятельности.

Густой мутно-серый туман медленно поднимался из глубоких долин, сливался и охватывал со всех сторон вершину горы, придавая ей вид острова среди бурных волн Арктического океана.

Едва замерли в воздухе последние отголоски пятого удара колокола, как в чаще раздался крик совы; на крик этот немедленно отозвались таким же криком с разных сторон, точно, будто все совы, дремавшие в лесу, мгновенно встрепенулись и стали перекликаться. Через минуту в кустах послышался легкий шорох и человек в одежде вольного стрелка, с ружьем на плече, вышел на узкую прогалину, скрытую, так сказать, в густой чаще, которая простиралась на довольно большое расстояние и образовывала собою нечто вроде стены, непроницаемой для любопытного глаза.

За первым стрелком показался второй, потом третий, другие еще раздвинули кусты с разных сторон, в свою очередь вышли на прогалину, держа ружья наготове, насторожив уши, зорко оглядываясь вокруг, и вскоре человек пятнадцать молодцов смелого вида окружило того, кто показался первый и на рукаве которого были нашивки.

— Все ли мы? — спросил он.

— Все, сержант Петрус, — тихо ответили стрелки в один голос.

— Недостает одного Оборотня, — прибавил Влюбчивый.

— О нем я не забочусь, — продолжал Петрус, — он сумеет отыскать нас, когда захочет. Прежде всего, ребята, осмотрите-ка вы мне хорошенько это очаровательное место услады, куда так искусно привел нас приятель наш Оборотень. Обшарьте все кусты с величайшим тщанием — и представить себе нельзя, что может скрываться в кусте терновника. Помните, что если, по пословице, и стены имеют уши, другая поговорка гласит, что листья имеют глаза. Итак, внимание!

Вольные стрелки немедленно бросились исполнять с точностью приказание начальника.

Как выше сказано, прогалина была узкая и простиралась далеко по местности слегка покатой, волнистой и усеянной упавшими от старости деревьями, сухие ветви которых покрывали землю; местами глыбы красноватых скал поднимались из земли, иные на довольно значительную высоту. Почти развалившийся шалаш дровосека из переплетенных ветвей прислонен был к гранитной скале метров в десять высоты, у подножия которой из земли бил сильный ключ, быстрою струей стремился вниз по скату горы, образовывал довольно широкий ручей и примыкал далее среди чащи к другим потокам, чтоб великолепными водопадами, с уступа на уступ, окончательно низвергнуться в долину. Теперь ручеек покрывался корою льда, но легко было отличить его извилистое течение, несмотря на снег, да и вода все била из родника и струилась подо льдом.

Пока вольные стрелки исполняли его приказания, Петрус вошел в шалаш и осмотрел его внимательно. Хотя он совсем почти развалился, менее чем в полчаса можно было поправить его и сделать обитаемым; в материалах недостатка не оказывалось.

Не теряя времени, Петрус приступил к починке.