Первым на палубу вступил человек с носом, как груша. Вторым – с носом, как помидор. Третьим – с носом, как картошечка. Был нос, похожий на загнутый стручок перца, нос, похожий на баклажан. Замыкал шествие повар, чей нос очень напоминал огурец в пупырышках, только не зёленый, а розовый.

– Есть один свободный кубрик, там вы без особых удобств, но разместитесь! – сказала тётушка Гирошима и велела вахтенному матросу:

– Покажи им.

– Ну, спасибо вам, госпожа Гирошима, – прошипел Главный Повар. – Навялили дармоедов на нашу голову, корми их теперь. Может быть, их специально оставили, чтобы от лишнего груза избавиться? А?

Но на тётушку Гирошиму его слова не произвели ровно никакого впечатления.

Она лишь пожала плечами и вернулась к себе.

Потихоньку на корабль стали возвращаться остальные акватиканцы, переполненные впечатлениями, – время отплытия было не за горами.

Задерживались только повара.

До отплытия оставался час с небольшим, а поваров всё не было.

– Я знаю, где эти мерзавцы! – разбушевался Главный Повар. – Я видел, как они поглядывали в сторону пивной! Ну, я им покажу! Оставлю точно так же, как этих, приблудных! Хотя нет, не допущу, чтобы они позорили Акватику, попрошайничая у проходящих кораблей!

И пышущий гневом Главный Повар ринулся на пристань. Поварята гурьбой кинулись за ним и еле догнали у выхода в город.

Главный Повар снова пошёл на рынок, засучивая по пути рукава и грозя поварам немыслимыми карами.

Повара, действительно, были в пивной, как и думал Главный Повар. Они сгрудились возле своего товарища, который сидел на скамье, закрыв глаза, и был совершенно зелёного цвета.

Рядом же суетился хозяин пивной, вплескивал руками и мотал головой, тряся жёсткими черными волосами.

– Ай яй яй яй! – причитал он. – Ай яй яй яй! Такой хоросий молодой селовек! А поймал, ой ё, поймал подсепил!

– Что поймал подцепил? – грозно спросил Главный Повар, невежливо тыкая кулаком в спину хозяина.

Тот ничуть не обиделся и не удивился, а, повернувшись к Главному Повару, заголосил ещё громче:

– Морскую лихорадку подсепил! Ой, несчастный он, бедолага, бедная его мама!

Зелёный повар от ужаса пошёл пятнами и, не открывая глаз, застонал.

– Ты что мелешь? Какую такую лихорадку? – растерянно переспросил Главный Повар, зеленея сам от неожиданных новостей.

– Морскую лихорадку, господин, ухом клянусь! – завопил хозяин. – С дальних островов привосят к нам её, сарасу, вместе с товарами. Вьётся в восдухе, невидно неслысно. Восьмет, пакость, да и прилепиться к кому нибудь, кто в море первый рас высел.

– И что, сильно опасная? – свёл брови Главный Повар.

– Да нет, не сильная! – замахал руками хозяин пивной. – Недельки две отлесытся и как новенький будет. При этой лихорадке главное ведь сто? Подальсе от моря дерсаться.

– Да ты соображаешь, что говоришь? – взревел Главный Повар. – Мы через полчаса отплываем.

– А вы на меня орите, – неожиданно спокойным тоном сказал хозяин пивной. – Я вам ничего не садолжал. На корабль ему теперь ход сакрыт – сразу помрёт, как пару рас на волне качнётся, да ветра морского нюхнет.

– Как это не должен, – стал распалять сам себя Главный Повар. Щёки его побагровели, а брови заходили, словно штормовые волны. – В твоей забегаловке он эту дрянь подцепил. Ты, можно сказать, зарезал меня на месте. Кто нам теперь на тортах красивые слова писать будет. А?

– Ничего не снаю! – твердо сказал хозяин. – На нём не написано, где он её подсепил! Комнату я васему больному могу отвести на три недели. Чистую. Светлую. Плата вперед. А больсе я ничего не долсен.