– Хантер и боцман тоже канули, как камень в воду, – тихо продолжал Томек. – Папа, ты только посмотри на носильщиков, мне кажется, что они чем‑то взволнованы. Почему так долго нет наших?

Вильмовский насупил брови. Смуга, Хантер и боцман не возвращались, а среди кавирондо началось волнение. Они собирались в группы, шептались и бросали недвусмысленные взгляды в сторону белых охотников.

– А куда девался Самбо? – спросил Вильмовский у Томека.

– Он не может долго сидеть на месте. Постоянно вертится между кавирондо, – с неудовольствием ответил Томек.

Вильмовский подозвал начальника масайского конвоя.

– Месхерия, хорошо ли следят твои люди за тем, чтобы носильщики не выходили из лагеря? – спросил Вильмовский, когда Месхерия сел рядом с ним.

– Мы хорошо следить, – твердо ответил Месхерия.

– Ты уверен, что никто не вышел из лагеря?

– Они ходят по своим делам, но только по одному на раз. Мы хорошо следить.

– Внимательно следите за ними. Почему среди кавирондо царит такое оживление? Раньше они были молчаливыми и мрачными, а теперь ведут оживленные беседы.

– Негры всегда любить много говорить. Они молчат, когда масаи близко.

Во время беседы Вильмовского с Месхерией Самбо уселся рядом с Томеком. Он потянул Динго за хвост. Быстро отпрянул, потому что пес заворчал, обнажив клыки. Томек успокоил Динго. Некоторое время Томек разговаривал с Самбо, потом вместе с ним подошел к отцу и тихо ему сказал:

– Папа, послушай! Самбо утверждает, что среди наших носильщиков находится чужой кавирондо.

Чтобы скрыть впечатление от этой неожиданной новости, Вильмовский расхохотался, будто услышал смешной анекдот. Он раскурил трубку и только после того, как выпустил несколько клубов дыма, спросил:

– Самбо, ты это точно знаешь?

– Да, да, большой белый буана! Самбо точно знает, – утвердительно кивнул головой негр. – Какой‑то кавирондо пришел сюда и что‑то сказал носильщикам. Они сейчас придут к белый буана и говорить, что хотят идти дальше.

– Откуда ты это знаешь?

– Самбо бегать среди них и слышать все. Самбо много любить большой белый буана и малый белый буана.

– Что ты на это скажешь, Месхерия? – спросил Вильмовский.

– Мы хорошо следить. Сюда не мог прийти чужой. Может, Самбо ошибся, – возражал Месхерия.

– Нет, Самбо не ошибся. Сюда приходить чужой кавирондо, – уверял молодой негр.

– Я сейчас проверю, сколько носильщиков находится в лагере, – сказал Вильмовский.

По приказу Месхерии кавирондо охотно построились в один ряд. Вильмовский дважды их пересчитал, испытующе вглядываясь в черные лица. Число кавирондо не изменилось. Вильмовский приказал Томеку выдать каждому из носильщиков по порции табака и под веселый шум голосов вернулся с тремя своими спутниками в палатку.

– Ты, пожалуй, ошибся, Самбо, – разочарованно проворчал Вильмовский, закуривая трубку. – Никто чужой не появлялся в лагере. Число носильщиков осталось прежним.

– Это значит, что один ушел, а второй пришел, – ответил Самбо после краткого размышления.

– О, черт возьми! Это совершенно возможно и правдоподобно! – воскликнул Вильмовский. – Месхерия, ты же говорил, что они по одному выходили из лагеря?

– Теперь Самбо говорить, что один кавирондо заменить второй, – в раздумье ответил начальник масайского конвоя. – Это может быть. Они с нами быть коротко, мы их всех не знать.

– Ax, если бы здесь был Смуга, он наверняка узнал бы чужого.