Сразу за Скалистыми горами ему представился случай увидеть краснокожих в естественной среде обитания — надменных, величественных, скачущих на лошадях без седел, облаченных в кожаные, причудливо расшитые бусами одежды. На древках копий трепетали перья, луки со стрелами были всегда наготове. Индейцы были слишком мудры, чтобы нападать на большой и воинственный отряд ненавистных бледнолицых: некоторое время белые и краснокожие наблюдали друг за другом, а потом индейцы незаметно исчезли. Сотни бизонов паслись на лугах вдоль дороги, то и дело попадались стада оленей и зверьки поменьше; один из них — похожий на гнома, пушистый, уморительно стоящий на задних лапках — очаровал Александра.

Поселения европейцев встречались все чаще; отряд проезжал через деревушки в несколько бревенчатых домов, сгрудившихся по обе стороны от ухабистой дороги. Здесь краснокожие носили одежду белых и пьяно пошатывались. Александр догадался, что рано или поздно крепкое спиртное их погубит: даже желудок Александра Македонского не вынес очередной бурной попойки. А белый человек повсюду привозит с собой дешевое спиртное.

Отряд следовал по тропе, проложенной фургонами поселенцев. Сейчас, во время войны, лишь немногие отваживались предпринять путешествие на запад, особенно без вооруженного конвоя, призванного отражать атаки индейцев. Отряд пересек Канзас и добрался до Канзас-Сити — довольно большого города у слияния двух крупных рек. Здесь Александр расстался со спутниками и двинулся вдоль Миссури к Сент-Луису и Миссисипи. Должно быть, это самые большие реки мира, восторженно думал он, уже в который раз поражаясь величию американской природы. Плодородные почвы, обилие пресной воды, продолжительный сезон роста — значительные преимущества, хотя и зимы здесь прохладнее, чем в Шотландии. Странно, ведь Шотландия расположена гораздо севернее.

Районов военных действий Александр благоразумно избегал, не имея ни малейшего желания ввязываться в чужую войну. По пути через северные территории Индианы, как-то в сумерках он остановился у одинокого домишки, надеясь получить ночлег и нехитрую еду в обмен на помощь в любой работе, какая найдется. Обычно местные жители доверяли ему, а он никогда не обманывал их доверие.

Женщина, открывшая дверь на стук, держала в руках дробовик, и Александр сразу понял почему: незнакомка была еще молода, красива, а в доме, судя по тишине, больше никто не жил. Неужели она одинока?

— Уберите оружие, я вас не обижу, — произнес он с шотландским акцентом, который многим американцам казался странным, но приятным. — Если вы меня накормите и пустите переночевать в сарай, я наколю дров, подою корову, прополю грядки — сделаю, что нужно, мэм.

— Что мне нужно, — мрачно откликнулась она, прислонив дробовик к стене, — так это вернуть моего мужа, а такое никому не под силу.

Ее звали Гонория Браун. Несколько недель назад ее муж пал в бою при Шайло. С тех пор она жила одна, питаясь тем, что давал собственный клочок земли, и наотрез отказываясь вернуться обратно к родным.

— Уж лучше одной, — объяснила она Александру за ужином — курятиной с жареным картофелем и зеленой фасолью. Такой сытной подливки он не едал с тех пор, как сбежал из Кинросса. Глаза Гонории имели оттенок морской воды, окаймляющие их светлые ресницы казались стеклянными, а сами глаза были смешливыми, решительными и непреклонными. Внезапно в них мелькнула новая мысль. Гонория отложила вилку и уставилась на гостя. — Но как только кончится война, мужчины хлынут сюда потоком. Ты, случайно, не ищешь жену с сотней акров земли?

— Нет, — покачал головой Александр. — Я не собираюсь оставаться в Индиане и заниматься фермерством.

Она пожала плечами, но уголки ее пухлых губ уныло опустились.