– Ты никогда не узнаешь.

Меда захихикала. Может, Зарион раньше клеился к Майе, а она его отвергла.

– Фарис прав. Мы согласились дать ему полный контроль над тренировками, – сказал Алерис. – Поэтому мы должны вести себя соответствующим образом. Наше слово незыблемо. В нем звучит правда, оно реально в любых мирах наших владений. Оно постоянно, нерушимо.

Слова Алериса меня не удивили. Он по настоящему придерживался правил. Я получила эти сведения в первую очередь от предыдущих недолгих столкновений с ним. Он был справедливым и уравновешенным, никогда не принимал решений в спешке и на эмоциях.

– Мы действительно согласились передать Фарису бразды правления в этом вопросе, – Валора бросила на Бога Небесной Армии суровый взгляд. – Но действуй осторожно, Фарис. Совет богов – это не то, из чего можно делать посмешище.

– Я и не мыслил о таком, – Фарис повернулся, чтобы вновь обратиться ко мне и остальным солдатам Легиона. – Как я и сказал, семь команд попытаются украсть у каждого бога самый ценный для него предмет. Но остерегайтесь. Эти предметы хорошо охраняются.

– Как именно ты определишь самый ценный предмет каждого бога? – спросила Меда.

– С помощью магии, – Фарис взмахнул рукой, и двери в зал распахнулись.

В палату аудиенции богов вошёл мужчина. Он выглядел так, словно сошёл прямо со страниц сказки – мрачной и темной сказки. Он был одет в развевающийся кроваво красный плащ поверх мятой пиратской рубахи из тёмного шелка. Черные кожаные штаны заправлялись в пару сапог до колена. Его бледные волосы, заплетённые в дюжины длинных косичек, напоминали яркую полную луну на фоне чёрной ночи его костюма. Его янтарные глаза светились как жидкие ириски, вечно в движении, вечно мечущиеся туда сюда. Когда он посмотрел мне в глаза, я отвела взгляд. В глубине этих глаз бурлило что то очень нервирующее. Чего я никогда прежде не видела. Я не знала, что это такое, но меня это беспокоило.

Все в комнате, похоже, узнали незнакомца – все, кроме меня. Боги гордились тем, что выставляли себя всезнающими, но его прибытие шокировало даже их. Незнакомец, должно быть, был особенным, если одно его присутствие лишило богов дара речи.

– Сначала мы поужинаем, – объявил Фарис. – Затем начнётся веселье.

Он взмахнул рукой, и его божественные солдаты поспешили впустить в помещение слуг. Каждый нёс поднос с едой, которые они поставили на буфетные столы, материализовавшиеся прямо из воздуха.

Фарис предупредил нас не сговариваться с нашими друзьями из команд соперников, так что я пошла за Неро к сырному столу под предлогом голода. Сыграть эту роль несложно. Я с самого обеда не поглотила ничего, кроме крови и Нектара. Я умирала с голода.

Неро поднял нож и отрезал кусок от сырной головки с особенно стойким запахом. Я сморщила нос. Если он это съест, я его потом целовать не буду. Наверное, это даже к лучшему. Поцелуйчики с членом команды соперника наверняка попадали под определение «сговора» в понимании Фариса.

– Что думаешь о том, как Фарис распределил команды? – спросила я у Неро.

– В его словах есть смысл, – ответил он. – И это идеально совпадает с мантрой Легиона. Быть отстранённым, лишённым связей, чтобы ты мог выполнить свой долг, – он распределил сыр по крекеру. – Но я подозреваю, что это лишь глазурь на торте.

– Блестящий слой, скрывающий то, что на самом деле кроется внутри, – сказала я.

– Да. Ничто в этой тренировке неслучайно. Ничто не происходит просто так. Фарис тщательно спланировал каждую деталь, включая распределение команд. Он не просто так поставил врагов в пары, и речь не только в банальной философии Легиона. Вопрос в том, каковы его истинные мотивы.

– Почему Изабель Баттлборн настроена против Харкера? – спросила я у него.