Успокойся! она пыталась тихо убедить себя, беря сумочку со стола. Совет только на половину помогал, но и половины было вполне достаточно в этот момент. Она была в состоянии выключить свет в офисе и захлопнуть дверь, без особой суеты, в то время как он тихо стоял в стороне. Ей даже удалось не подскочить снова, когда он взял ее руку и повел ее обратно вниз, в холл. Он освободил ее достаточно надолго, чтобы записать их обоих в вахтенном журнале безопасности, приятно беседуя с охраной за столом, а затем взял ее за руку снова. Другой охранник прошел через вестибюль, и с вежливой улыбкой пожелал им доброй ночи, назвав их обоих по имени. Его улыбка выражала одобрение, которое сбивала Дайну с толку, пока она не задалась вопросом, сказали ли охранники Баннистеру, что она работа до очень поздного времени каждую ночь больше недели. Если это так и было, то возможно именно по этому он задержался сегодня поздно вечером, чтобы проверить её.

Но почему? Строго говоря, Максу Баннистеру не должно быть никакого дела, даже если она хотела работать до полуночи. Ему же не принадлежал музей, по крайней мере, она думала, что он не имеет никакого отношения к управлению им, и не может запрещать что-либо кроме того, что относится к его собственной выставке.

Борясь с этими беспокойными мыслями она только теперь заметила каким холодным ветер был снаружи. Притихшая, она подошла к пассажирскому месту Мерседеса, оставленного на парковке, когда он открыл для неё дверцу. Когда он сел за руль, она дала указания как лучше проехать к ее дому и снова затихла. Казалось, что она никак не могла придумать темы для светской беседы.

Седан двигался почти бесшумно, мурлыканье двигателя в нем было настолько тихим, что Дайна немного подскочила, когда он заговорил, даже учитывая то, что его голос был достаточно негромким.

— Вас довольно долго не было в Сан-Франциско, мисс Лэйтон?

Она окинула его быстрым взглядом, но было слишком темно, чтобы ясно увидеть выражение его лица. Каждый раз, когда на них падал свет уличных фонарей все, что она могла видеть, это только его руки на руле. Они были большими, почти жестко сильными, и все же они были красивы и она совершенно не чувствовала страха перед ним. Странно. Это было очень странным, думала она.

Сжимая её собственные руки вместе на коленях, Дайна, наконец, ответила ему.

— Нет, не долго. Всего несколько месяцев.

— Откуда, Вы?

Вопрос был вероятно совершенно безобидным и конечно был задан совершенно обычным тоном, но он однако, заставил ещё больше напряженности просочиться в тело Дайны. Она испытывала желание быть неопределенной или солгать напрямую, но почему-то, не удивилась, услышав свой голос, произносящий правдивый ответ. Было в нем что-то такое, что вызывало честность. И это было немного пугающим.

— Бостон, пробормотала она.

— Там живет Ваша семья?

Они остановились на светофоре, и Дайна уставилась на него.

Одним из законов Мэрфи вероятно являлось: Если Вы куда-то спешите, то каждый светофор будет Вас останавливать.

Не то, чтобы она очень спешила вернуться домой, но она должна была убежать от Макса Баннистера и его обычных вопросов.

— Мисс Лэйтон, — она могла чувствовать на себе его взгляд.

Самым нейтральным, безразличным голосом, каким только могла Дайна сказала,

— у меня нет большой семьи. Только старший брат. Он живет в Бостоне с женой и детьми.

Спустя мгновение Макс сказал, — Исходя из этого, можно заключить, что Вы с ним не очень близки.

— Да, Вы могли бы сказать так. В тот же миг она почувствовала вспышку облегчения, когда изменился свет светофора, и добавила быстро,

— зелёный свет.

Мерседес плавно тронулся с места, и его внимание было снова сосредоточено на дороге. Но он поразил её, пробормотав,

— я сожалею, что Вам неудобно со мной.