Ум Дайны оставался холодным и ясным, а голос покорно дрожал. — Я все сделаю. Пожалуйста, пожалуйста, только оставьте меня в покое. Не причиняйте мне боль снова. Устройство, которое было на ней, записывало все происходящее, и девушка надеялась, что Макс не услышит этого. Он и так был на грани из-за того риска, которому она подвергалась, что ей совсем не хотелось доводить его до крайности.

— Я это сделаю, если буду вынужден, Дайна, — предупредил он безжалостно. — И на сей раз, я не оставлю тебя в живых. Тебе понятно?

— Да, — прошептала она.

— Хорошо. Очень хорошо. — Он погладил ее щеку успокаивающим жестом, который в данных обстоятельствах, казался просто неприличным. — А теперь вернись в свой офис. Закрой дверь и не выходи, по крайней мере, час. Потом, как обычно, покинешь музей, очень спокойно. Если ты сделаешь все точно, как я говорю, ты никогда больше не получишь от меня вестей.

— Я все сделаю. — Они все боялись, что он мог решить избить ее, или еще хуже — но очевидно, он был убежден, что Дайна находиться полностью под его контролем.

Они рассчитывали на это.

Девушка прошла всего в нескольких ярдах от своего мучителя, и тихо достигла коридора, ведущего к офисным помещениям. Она боялась, понимая теперь, что чувствует любая жертва, ощущая опасное животное, хищника за своей спиной. И когда она достигла своего офиса, там ее ждал Макс.

Он притянул ее в свои объятия, в тишине, так как они не знали, каким путем пошел вор. Он мог быть достаточно близко, чтобы услышать их. Макс держал ее так сильно, что девушка могла чувствовать, как его сердце бьется напротив ее.

Она все сделала правильно. Но что-то, возможно, могло пойти не так. Это — то, что так сильно пугало его — вероятность, что что-то будет не так как надо. И хотя об этом громко не говорили, все они знали, что человек, достаточно безжалостный, чтобы использовать террор как средство устрашения, мог не остановиться и перед убийством.

Они притаились, пока тень не скользила за угол. Только тогда, Дайна смогла пошевелиться, и Вульф тихо произнес.

— Все в порядке. Один из полицейских только что сообщил, что он достиг выставки драгоценных камней через три коридора. — Вульф держал маленький наушник, прислушиваясь к переговорам дюжины полицейских, размещенных по всему зданию. И хотя беседа с Дайной была конечно заслуживающей осуждения, им требовались более веские доказательства, все хотели поймать вора на месте преступления.

Макс посмотрел вниз на Дайну, его руки поднялись, что обхватить лицо девушки.

— Любимая, с тобой все в порядке?

Она улыбнулась ему, — Все хорошо. Действительно. И когда он окажется за решеткой, все будет прекрасно.

Он поцеловал ее, и продолжая обнимать одной рукой, посмотрел на Вульфа. — Это тот о ком ты думал?

Вульф поколебался, и когда решил, что Макс не станет делать ничего опрометчивого, сейчас, когда они уже были так близко к концу, кивнул. — Да, я хорошо рассмотрел его рост и фигуру, так же как и манеру двигаться. Его зовут Торнтон. Филипп Торнтон. Он владеет художественной галереей на Бэй Авеню.

Макс напрягся. — Торнтон. Боже, я купил у него живопись в прошлом году.

— Я этого и боялся, — пробормотал Вульф. — Хорошее место для вора, чтобы работать, а?

Ирония судьбы — он не крадет картины. Ему нравятся драгоценные камни.

В этот момент к ним присоединилась Морган, и ее прекрасное лицо отражало слабое разочарование.