Я его задела. Отлично. Но я тоже разозлилась.

— Так вот в чем причина твоего гнева? Дэррок получил трах, а ты нет? Ты только поэтому злишься?

Он хоть думал, что говорит? Что я касаюсь его, только если схожу с ума без секса? Или только если рискую умереть, как безмозглое животное?

— Вам этого не понять.

— А ты попробуй объяснить.

Если бы он выказал хоть намек на чувства ко мне, я бы поняла что угодно.

— Не давите на меня, мисс Лейн. Это место играет со мной. Хотите оказаться в компании монстра?

Я посмотрела на него. Глаза Бэрронса отсвечивали красным, он тяжело дышал, но не от бега. Я его знала. Он мог бы бежать часами.

— Ты хочешь меня, Иерихон. Признай это. И не просто на пару раз. Ты на меня запал. И все время обо мне думаешь. Просыпаешься от этого по ночам. Ну же, скажи это.

— Идите на хрен, мисс Лейн.

— Это твой способ делать признания?

— Это мой способ советовать маленьким девочкам повзрослеть.

Я резко остановилась, заскользив на гладком полу. Бэрронс тоже остановился, словно мы были связаны одной веревкой.

— Если я маленькая девочка, то ты извращенец.

«То, что мы делали с тобой...» — Взглядом я послала ему детальную картинку.

«О, так вы наконец готовы об этом говорить, — насмешливо ответили его темные глаза. — А может, теперь я не хочу».

«Тем хуже. Ты всегда использовал напоминания, как пощечину. Теперь мы поменялись местами. В постели я точно не была маленькой девочкой, Иерихон, и сейчас ты говоришь не с девочкой».

Я ткнула его пальцем в грудь.

— Ты умер у меня на глазах и заставил поверить, что это правда, ублюдок! — Меня разрывало надвое — судьба тянула к будуару, а необходимость высказать свою боль удерживала на месте.

Бэрронс оттолкнул мой палец.

— Вы думаете, мне это понравилось?

— Мне больно было это видеть!

— А мне больно было умирать. Это каждый раз чертовски больно.

— Я горевала! — закричала я. — Я чувствовала себя виноватой...

— Вина — это не горе, — огрызнулся он.

— И потерянной...

— Ну так купите себе дорожный атлас. Потерянность — тоже не горе.

— И... и... и... — Я осеклась.

Я никак не могла сказать, что я на самом деле чувствовала. Что хотела ради него переделать мир.

— И что? Что вы чувствовали?

— Вину! — закричала я.

И толкнула его.

Бэрронс толкнул меня, и я отлетела к стене.

Я ответила тем же.

— И потерю!

— Вот и не говорите, что горевали по мне, если на самом деле злились на то, во что сами себя втянули. Я умер, и вы жалели себя. Вот и все.

Он не сводил глаз с моего рта. Я понимала: Бэрронс снова на меня злился и при этом готов был заняться со мной сексом. Ходячий парадокс. Видимо, он не способен что-то ко мне чувствовать и не злиться. Или он хочет меня потому, что я вызываю в нем злость? А может, его бесит тот факт, что он не может не хотеть секса со мной?

— Я чувствовала не только это. Ты ничего обо мне не знаешь!

— И вам следовало испытывать вину.

— Тебе тоже!

— Забудем о вине. Живите, мисс Лейн.

— О! Мисс Лейн! Мисс, мать твою, Лейн! Ты опять это делаешь. Говоришь, что я должна испытывать вину, потом советуешь забыть о ней. Определись уже! И не советуй мне жить. Именно этим я и занимаюсь, а ты злишься. Я выжила!

— Снюхавшись с врагом!

— А тебе не все равно, раз уж я выжила? Разве не этому ты пытался меня научить? Что выживание зависит от адаптации? А ты не думал, что после твоей смерти мне проще всего было лечь и сдаться? Но я этого не сделала. Знаешь почему? Потому что некий зануда научил меня, что важно лишь то, как ты продолжаешь жить.