Пробитые легкие в последний раз попытались сделать мучительный вдох, но тут лезвие вышло из тела так же стремительно, как и вошло в него, после чего из страшной рваной раны хлынул поток крови, и последнее, что увидел поверженный,— провал бездонных, как преисподняя, глаз моего коварного телохранителя, которые, в отличие от его искривленного гримасой рта, никогда не улыбались.

Второй «ниндзя» на какое-то мгновение переключил внимание на Гарха — и чуть было не поплатился за непростительную для профессионала такого уровня ошибку. Вконец разъяренный аам почти достал его своим хвостом. Еще немного — и чудовище просто-напросто разрубило бы несчастного на части, но в последний момент сработали рефлексы, и стремительный как молния воин почти сумел уклониться от удара. Однако рука, держащая меч, все-таки обагрилась кровью. Рана была не очень опасная, но достаточно глубокая, чтобы по прошествии некоторого времени еще один наш противник ослабел от потери крови и стал легкой добычей одного из двух беспощадных чудовищ — или кровожадного аама, или не отличающегося особым гуманизмом моего телохранителя.

Гарх улыбнулся — на этот раз действительно широко и искренне. Так, наверное, мог бы улыбаться кот, глядя на загнанную в тупик мышь, бестолково мечущуюся в поисках выхода, которого нет.

В тот момент я особенно сильно порадовался, что мы с Гархом находимся по одну сторону баррикады. Однако ликование мое было не слишком продолжительным. Раненый «ниндзя», видимо, быстрее всех понял, что живым ему отсюда все равно не уйти, поэтому решил напоследок совершить что-нибудь воистину выдающееся, а заодно и сказать последнее слово миру.

В качестве грандиозного поступка была выбрана акция по перерезанию моего несчастного горла; последние же слова были обращены даже не к обреченному миру (который вместе со всеми своими обитателями исчезнет одновременно со смертью того, кто несет в себе «Растворитель Миров»), а к моему веселому другу с полуотвалив-Шейся головой.

Интересно, что выбор этот был продиктован не какими-то политическими или религиозными соображениями, а элементарной местью: напоследок Гарх должен был заплатить за то, что убил напарника, брата или уж не знаю кем раненому приходился убитый незадолго до этого соратник.

Отбросив ставший теперь бесполезным меч, стремительный воин совершил мощный рывок и за пару секунд преодолел приличное расстояние, отделявшее меня (все так же парализованного и беспомощного) от места основных боевых действий.

Он достал небольшой кинжал, формой напоминающий серп, и, приставив его к горлу намеченной жертвы, теперь уже спокойно ждал приближения Гарха. Не было никаких сомнений, что он без колебаний доведет задуманное до конца.

А на заднем плане как ни в чем не бывало продолжали сражаться великан и чудовище. Исход не только их локального конфликта, но и всех остальных конфликтов этой вселенной прямо сейчас находился на лезвии ножа, неподвижно застывшего у моей шеи. К счастью для всех обитателей измерения, о неизбежно приближающейся катастрофе знал только лишь узкий круг посвященных.

Гарх медленно подошел и остановился в нескольких метрах от места трагедии. Видимо, его разум в данный момент был более или менее стабилен, так что не понадобилось даже предупреждения со стороны очередного кандидата в мои палачи.

Очень хотелось верить, что у моего телохранителя припасен еще какой-нибудь особенно гениальный план на случай подобных экстренных ситуаций. Но, увидев выражение его лица, я понял, что плана нет. Более того, Гарх пришел просто потому, что ему совершенно наплевать и на себя, и на меня, и на весь этот агонизирующий мир. Глупо бояться смерти, после того как тебе не просто отрезали голову, но еще и хорошенько проварили ее в котле. А еще Гарх пытался дать своему противнику понять: все равно победил он, в одиночку ликвидировав троих из пятерых нападавших. Все же, что имел в активе этот истекающий кровью камикадзе,— перерезанное горло беспомощного безоружного мальчишки да бездарно проваленное задание.