Джанет даже не взглянула на него, что тоже было необычно.

— Я сказал: «Привет», — объявил он и быстро прошел в комнату. — Ночной Париж и все забавы «Фоли берже» — в моем кармане. Если мы будем аккуратны, у нас даже останутся деньги, чтобы не умереть с голоду в следующие три дня. Как тебе это понравится?

Она подняла на него глаза, но брови оставались нахмуренными.

— Мне бы не хотелось в течение следующих трех дней верить во что-нибудь, — произнесла она с горькой усмешкой.

У нее были прекрасные вьющиеся волосы, почти черные, но с заметными проблесками начавшей проступать седины. Она не была красавицей по общепринятому стандарту, но в мире не было более милого существа, на которое он променял бы ее. Ее серо-зеленые глаза и полные губы всегда были готовы к улыбке. Уголки ее рта редко опускались, и совсем редко они были поджатыми так, как сейчас.

— В чем дело? — спокойно спросил Роджер.

Могло произойти все что угодно, и он не имел ни малейшего представления, в чем дело. Его не было всего полчаса, причиной ее явного раздражения мог быть только он. Джанет не сказала ему, что взяла с собой дорожный утюг, и если бы она находилась в другом настроении, он поиздевался бы над ней за этот комплекс постоянной прачки.

Она продолжала гладить.

— Джанет… — Он придвинулся к ней.

Она остановилась и посмотрела на, него. Только сейчас он заметил, что она готова расплакаться. Он редко бывал таким бестолковым. Но что же случилось? Если бы заболел кто-то из мальчиков, она была бы в панике, а не такой, как сейчас.

Он подошел и обнял Джанет:

Ну, скажи, что такое? Ты посмотрела на меня, будто я какое-то чудовище. Я… О Боже мой, ты подглядывала за мной из окна? Так, что ли? — Он сделал шаг назад и рассмеялся. — Дорогая, я не подходил ближе, чем на три ярда. Я шел за ней только для того, чтобы выяснить, была ли ты права. Оказалось, что да. Она…

— Ты должен позвонить в Скотленд-Ярд, немедленно, — прервала его Джанет. Последние слова она произнесла почти с ненавистью. — Лично Четуорсу. Я могла бы, — она глубоко вздохнула, — я могла бы свернуть ему его толстую шею!

Роджер отошел и прислонился к стене:

— Четуорсу?

— Ты слышал меня, — Джанет почти кричала. Слезы уже проступали и голос прерывался. — У нас была одна неделя. Одна свободная неделя за год, а фактически за два года, потому что в прошлом году мы не были вместе, и что случилось? Через два дня этот жирный подонок звонит тебе и требует, чтобы ты связался с ним немедленно. Я почти…

— Ты с ним говорила?

— Да.

— Что он сказал?

— Ты что, глухой?! — закричала Джанет.

Роджер, склонив набок голову, молчал. Она подобрала ручное полотенце, которое использовала в качестве мокрой тряпки, и вытерла глаза. Она раскраснелась, и в глазах сверкали слезы, но в остальном выглядела более или менее нормально, однако Роджер знал, что должно пройти минут десять или около того, прежде чем ее можно будет обнять. И то при благоприятном стечении обстоятельств. Все зависело от того, что было нужно Четуорсу.

Было полседьмого — удачное время для быстрого звонка на дальнюю дистанцию.

— Я лучше выясню, — сказал он и подошел к телефону. — Прости, дорогая. Может быть, он просто хочет что-нибудь проверить.

— О, не говори глупости! — воскликнула Джанет.