|
Представители католического Брабанта и кальвинистской Голландии, говорящего на голландском Утрехта и франкоговорящего Турне дружно подтвердили, что он им нужен, что они верят в него. И это после проповедей на кафедрах, ядовитого шипения на улицах, злобных взглядов и слов, откровенной критики и клеветы за спиной, которые он терпел после падения Маастрихта… Это кое-что значило. Это подтверждение доверия было чем-то большим, чем просто доказательством того, что он по-прежнему единственный человек, пользующийся почти всеобщим доверием. Это означало, что, несмотря ни на что, воссоединение Нидерландов еще оставалось возможным и что он мог этого добиться.
Глава 8 «Вместе мы выстоим» 1579–1581
1
Первый из тех, на чью помощь рассчитывал Вильгельм, – эрцгерцог Маттиас, вопреки здравому смыслу продолжавший носить ничего не значащий титул губернатора, стал бесполезен с политической точки зрения. Он самым жалким образом таскался за принцем Оранским, скрываясь в его тени от враждебности народа. Оставался только герцог Анжуйский, носивший титул «Защитник свобод Нидерландов». Значимость Анжу заметно возросла с тех пор, как он стал предполагаемым женихом Елизаветы Английской. Прямая помощь от Елизаветы так и не поступила, но если бы она вышла за Анжу, то едва ли могла бы отказаться косвенно помочь Нидерландам, что в сочетании с тем, что он мог ждать из Франции, возможно, стало решающим в войне. Следовательно, Маттиаса нужно было заменить на Анжу. На это указывали все соображения, как военные, так и политические. В качестве союзника Франция прикрыла бы Нидерланды с фланга, отрезав путь Парме; Франция и Англия совместно с Голландией могли удерживать под контролем проливы; Анжу уже дал людей и деньги и мог дать больше. Анжу был бы самым подходящим союзником из всех, не будь он тем, кем он был. Кальвинисты с ужасом отвергали мысль о союзе с сыном Екатерины Медичи, причастной к кошмару Варфоломеевской ночи, а провинции, говорившие на фламандском, противились появлению правителя-француза. Но все эти возражения можно было бы преодолеть, если бы сам Анжу не был карикатурой и на Валуа, и на француза. Все, что о нем знали и говорили, не содержало ничего, способного примирить с ним Штаты. И все же он был необходим, потому что без его помощи неисчерпаемая военная сила Испании неизбежно раздавила бы армию Нидерландов. Единственное, чем Вильгельм мог обосновать союз с Анжу, – это его абсолютная необходимость. А убедить в этом людей могла помочь только популярность самого Вильгельма. Вот почему в июле он затеял голосование о доверии с тем, чтобы в августе осторожно убедить одну провинцию за другой в необходимости союза с Анжу. Первым этого недостойного кандидата поддержал Сент-Альдегонд в Утрехте, стараясь как можно меньше говорить про Анжу, но как можно активнее подчеркивать затруднительное положение, в котором находились Нидерланды. Все видели, что посредничество императора провалилось. Встреча, состоявшаяся в Кёльне под эгидой императора Рудольфа с целью добиться мира в Нидерландах, подтвердила только то, что Филипп не собирается предлагать своим подданным приемлемых для них условий. Несмотря на то что пока у Пармы было всего четыре провинции, его позиция с военной точки зрения была достаточно сильной, и окончательная победа Испании, пусть и отдаленная, казалась очевидной, так что необходимость предлагать приемлемые условия исчезла. Встреча закончилась быстро и безрезультатно. Тем временем в Утрехте Сент-Альдегонд настаивал, что иностранная помощь отчаянно нужна и, если Нидерланды не согласятся на союз с Анжу на своих условиях, Штаты будут вынуждены принять условия Филиппа. Как они могли колебаться, имея такой выбор? Но они, конечно же, колебались, из-за отсутствия опыта, необоснованного оптимизма и неприязни к Анжу. Они утверждали, что отлично справятся сами. Разве не так было до этого? Вильгельму и Сент-Альдегонду требовалось показать им, что способность героически восставать и отчаянно обороняться не принесет большой пользы, если недооценивать противника; что время работает не на них, а на Филиппа; что в долгосрочной перспективе маленькие народы без поддержки извне всегда вынуждены сдаваться на милость более многочисленных. |
